Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

– Все живы, так, мелкие царапины. Бабка сегодня там вынюхивала и докладывала участковому, мол, ингредиенты для бомбы местные, колдовские, а вот само колдовство, ей почему-то показалось не нашим, иноземным.

– О, погляньте-ка, – перебил нас дед. – Мент участковый объявился.

Верно, с той стороны забора забравшись на телегу, участковый пытался утихомирить немцев, но они его особо и не слушали, а орали по-своему, явно собираясь штурмовать участок. А тут еще и наши, постепенно окружив немцев, поддавали жару, призывая навтыкать немчуре, оборонить участкового и царя-батюшку, защитить Русь от недругов и пойти спалить немецкую слободу заодно и пограбив хорошенько. Последнее предложение вызвало особенно радостные вопли. В общем, народ, как немцы, так и наши, развлекались от души. А вот участковому я не завидовал.

Спас участкового посол, прикативший в карете, из окошка которой выглядывала Маша. Посол всего парой фраз заткнул своих соплеменников и немцы, дружно построившись в колонну, замаршировали к себе в слободу. Горожане, недовольно пошумев тоже быстро рассосались, а посол, вернувшись к Маше в карету, отбыл куда-то.

Ну, вот, а всё так интересно начиналось…

Мы спустились с чердака, Калымдай отослал куда-то Борова, а я приступил к раздаче пряников.

– Смирно! – скомандовал я, а Калымдай машинально вытянулся, несколько недоуменно взглянув на меня.

– За особые заслуги перед царем-батюшкой, медалью «За Кощея!», награждается ротмистр Калымдай! Кроме того, специальным Указом Великого и Ужасного, ротмистру Калымдаю присваивается очередное воинское звание. Поздравляю, майор!

– Служу царю-батюшке!

Я протянул ему руку:

– Рад за тебя, Калымдай, честно заслужил.

– Спасибо, господин генерал! – крепко пожал мне руку новоиспеченный майор и тихо добавил: – А, ведь без вашей протекции тут не обошлось, а, Федор Васильевич?

Я замахал руками:

– Кощей, всё Кощей, я только Указ доставил.

Михалыч, растроганно всхлипнув, смахнул слезинку с глаза:

– Ну, обмывать после победы будем. А сейчас, так, чтобы обычаи не нарушать.

И дед потянул из кошеля пузатую бутылку коньяка.

Очень так душевно мы посидели. Пить-то там особо нечего было, ну что такое одна бутылка на троих взрослых мужчин? Зато наговорились вволю.

Когда стемнело, объявилась Маша.

Вся в белом, в кружевах, с легким макияжем и горящими щечками, Маша выглядела очаровательной такой барышней времен Александра Сергеевича.

Калымдай тут же вскочил, галантно усадил Машу с нами за стол и налил ей остатки коньяка в глиняную кружку за неимением бокала.

Маша коньяк только лизнула и, стащив пряник, объявила:

– Господа, намечается ле проблем. Без вашей помощи я не справлюсь.

– Замуж собралась и надо свадебку устроить? – предположил дед.

– Замуж мне еще рано, я слишком молода для семейной жизни.

– Не нагулялась ишо, – перевел дед.

– Фи. Мой Кнутик в большой опасности, но самое плохое – ситуация складывается так, что он может помешать нашим планам.

Оказалось, что пастор Швабс сегодня решил открыться послу и предложил ему поучаствовать в плане воцарения католической церкви в Лукошкино. Но посол, как умный и поднаторевший во всяческих интригах человек, сразу заподозрил неладное. Взяв время на раздумье, не сказав пастору ни да, ни нет, он тут же поделился с Машей своими подозрениями. Придя к выводу, не без помощи Маши, конечно, что в деле замешаны нечистые силы, посол, хоть и будучи католиком, но и оставаясь патриотом Лукошкино, решил разрешить проблему самым простым образом – убить пастора или хотя бы отправить его под стражей на родину для честного и беспристрастного суда.

Молодец, конечно, только планы он нам ломал капитально. Кроме того, посол действительно оказался в смертельной опасности. Доверять телохранителям после их нападения на участкового было бы уже глупо, а вот убить самого посла они вполне могли, если и правда, как мы подозревали, они находились под влиянием пастора и адских сил.

Мда… уж точно ле проблем.

– Прибить посла, да и всех делов, – предложил Михалыч.

– Моего Кнутика? – Маша так улыбнулась деду, что тот, выставив перед собой ладони, тут же забрал назад своё предложение.

– Похитить и спрятать на время проведения операции, – выдал свой вариант Калымдай.

Ну, это уже было более дельное предложение.

– Похитить, хорошо бы, да только какой он шум потом подымет…

– Обязательно, – кивнула Маша. – Дипломатический конфликт.

– Если бы тихо, так, сам бы себя похитил.

– Это можно сделать, мсье Теодор, – снова кивнула Маша.

– Как? Ну-ка, ну-ка…

– Я пойду на жертву и спрячусь с моим Кнутиком где-нибудь на несколько дней и буду его всячески отвлекать… – Маша облизнула губки, – …от событий в городе.

– А есть где? Может дом снять?

– Не надо, мсье Теодор. Я уже сняла в немецкой слободе верхний этаж у четы Грозенберг.

– Не разболтают? – спросил Михалыч. – Может их прибить, да и всех делов?

– Дед, что ты сегодня такой агрессивный?

– Охти ж мне, внучек и правда, чавой-то я? Горыныч, вражина чешуйчатая завёл.

– Не разболтают, дедушка Михалыч. Кнутик им прикажет молчать.

– Ну, отлично. А под каким предлогом ты думаешь его заставить исчезнуть?