Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

Вид грозного пирата, уговаривающего голосом деда меня покушать был уморителен донельзя и я еле сдерживался от смеха.

– Ладно, Михалыч, сейчас сядем, позавтракаем, а ты иди да булавку не забудь включить, как к послу придешь. Да я понял, понял, каша вкусная, со шкварками… И блины съем, не переживай… Обязательно в сметанку макать буду… И в мёд! Михалыч, иди уже!

Михалыч погрозил нам пальцем, широко улыбнулся и вылез через окошко в огород.

А мы позавтракали и замерли в томительном ожидании.

Я сидел и тупо пялился на последний блин, лежащий на тарелке, а Калымдай нервно расхаживал из угла в угол.

– Наверное, до базара сейчас дошёл…

– Угу.

Семь шагов в одну сторону, семь в другую.

– На Марьинский переулок, небось, свернул…

– Ага.

– А там и до слободы рукой подать.

– Сядь, майор, не мельтеши, а?

В голове вдруг зашуршало и тихий, но бодрый голос деда доложил:

– Захожу ужо.

Мы вскочили. Сели.

Стук в дверь и… Разговор вёлся на смеси немецкого и французского! Ну, конечно, Михалыч-то полжизни провел в Европе, экспроприируя экспроприаторов, а у меня базовый курс английского в университете из которого помню только околокомпьютерную тематику.

Я огорченно обернулся к Калымдаю:

– Ничего не понять.

– Сейчас разберемся, тише.

– А ты что, иностранные языки знаешь?!

– Только в общих чертах. В академии учили, как первичный опрос пленных проводить, – скороговоркой произнес Калымдай. – Тише, Федор Васильевич, я переведу вам. Слово из трех понимаю, но общий смысл улавливаю.

Я закивал головой.

– Так, ну сейчас приветствия идут… Маша представляет, мол, любимый дедушка, глава семьи… Только что вернулся из морского похода на испанцев…

– Мулатку привез? Все, все, молчу.

А было бы прикольно, если бы дед заявился к послу с мулаточкой в обнимку.

– Узнал, что внучка тут, в варварской России жениха себе нашла… проверить… Ага, орать на посла начинает, мол, соблазнитель, обольститель…

Крик Михалыча я и сам слышал. Даже перевод не нужен был чтобы понять, что сейчас послу воткнут один ствол в рот, другой… ну, скажем, в ухо, шпагой отрежут… Ну и всё такое, весьма грозное. Я и сам поверил и даже посочувствовал послу.

– Маша просит не убивать… посол оправдывается, мол любит без памяти… Просит не ронять шкафы и не переворачивать стол…

Грохот мебели я тоже слышал. Дед явно вошел в роль, Станиславский отдыхает.

– Посол про свадьбу что-то говорит… Маша собирается из окна выпрыгнуть…

Вот, интересно это, какие же сведения из пленных их учили в академии выпытывать? Ну, ладно где там ближайший аэродром или ракетная шахта, но свадьба?

– Маша говорит, что из семьи уйдет… с любимым на Кавказ… нет, теперь в Сибирь… дедушка говорит, что из этих пистолетов на пятидесяти шагах белку в глаз бьёт… посол молиться начал на латыни…

Дед в меня пистолем бы тыкал, так я и на суахили молиться начал. Ах, да, католики же. Тогда ладно.

– Дедушка монету достал… предлагает им жребий бросать кого он первым убивать будет… Маша себя предлагает… посол тоже себя предложил..

Галантный какой, надо же.

Раздался грохот выстрела, я так и подпрыгнул. Дед там не сильно вошел в роль?!

Калымдай успокоительно покачал головой:

– Кофейник подстрелил. Маша просит посла бежать с ней Турцию… Теперь в Японию… Дедушка требует от посла написать брачное обязательство… Да, точно, мол обязан на Маше жениться… Посол плачет…

Ну, это я и сам понял без перевода.

Монотонные удары и хеканье деда. А это еще что?

– Дедушка стол рубит… рыцарским мечом, который со стены снял… всё, перерубил… Меч, оказывается фамильный, еще прадеду посла принадлежал… посол просит дедушку принять меч в подарок…

Надеюсь, дед откажется. Только меча нам не хватало.

– Дедушка хвалит посла за благородство… обещает убить быстро… Маша говорит, что в обморок падать собирается…

Ну, прямо мексиканский сериал! Какие страсти, какая экспрессия!

– Дедушка говорит, что придет завтра утром… чтобы посол подумал… а еще чтобы к смерти подготовился… Маша говорит, что они умрут вместе… В одной могилке… куст роз…

Да кто бы сомневался.

– Всё, прощаются. Ага, ушел дедушка.

– Ну, что, внучек, – раздался в голове шепот Михалыча, – всё слышал?

– Ох, дед… Ну ты и артист у нас! Давай, возвращайся скорее.

Через полчаса Михалыч постучал в заднее окошко, мол, помогайте затащить старенького. Мечом, между прочим, постучал. Фамильным.

А прямо перед приходом деда отзвонилась и Маша. Засели они с послом в тайном месте, всё в порядке.

– Вы, мсье Теодор, организуйте мне десять бутылок коньяка, французского, разумеется, и ящик Анжуйского. Для Фрица Грозенберга доставку пусть сделают. Мне Кнутика надо будет весьма активно тут удерживать.

– Хорошо, поищем.

– И пряников побольше. А там, на базаре как войдёте сразу направо три ряда, там бабушка Петровна пирожками торгует. Пять с картошкой, три с капустой и десять с яблоками. В персидском ряду халвы возьмите, а в азербайджанском – пахлавы. Пару корзинок.

– Подожди, Машуль, вот как раз дедушка вернулся ему и расскажи, что тебе принести надо будет.

– Коньяк и вино. Оревуар, мсье Теодор.