Собственник - английский и русский параллельные тексты

As these visions crowded before him, causing emotion to swell his heart, he rose, and stood at the window, looking down into the little walled strip of garden, where the pear-tree, bare of leaves before its time, stood with gaunt branches in the slow-gathering mist of the autumn afternoon.	От этих картин будущего, обступивших его со всех сторон, сердце старого Джолиона забилось сильнее; он встал, подошел к окну, которое выходило в маленький обнесенный стенами садик, где грушевое дерево с облетевшей раньше времени листвой протягивало в медленно сгущавшуюся мглу осеннего дня свои голые тонкие ветви.
The dog Balthasar, his tail curled tightly over a piebald, furry back, was walking at the farther end, sniffing at the plants, and at intervals placing his leg for support against the wall.	Пес Балтазар разгуливал в дальнем конце сада, свернув крендельком хвост на лохматой пегой спине, принюхивался к цветам и время от времени подпирал лапой стену.
And old Jolyon mused.	И старый Джолион задумался.
What pleasure was there left but to give?	Какая радость осталась у него в жизни?
It was pleasant to give, when you could find one who would be thankful for what you gave-one of your own flesh and blood!	Только радость дарить. Приятно делать подарки, когда есть кто-то, кто чувствует к тебе благодарность близкое существо, плоть от плоти твоей!
There was no such satisfaction to be had out of giving to those who did not belong to you, to those who had no claim on you!	Совсем другое дело, когда даришь чужим, тем, кто не имеет на тебя никаких прав!
Such giving as that was a betrayal of the individualistic convictions and actions of his life, of all his enterprise, his labour, and his moderation, of the great and proud fact that, like tens of thousands of Forsytes before him, tens of thousands in the present, tens of thousands in the future, he had always made his own, and held his own, in the world.	Делая такие подарки, старый Джолион изменил бы своему индивидуализму, всей своей жизни, своим делам, работе, своей умеренности, умалил бы смысл того великого, наполнявшего его гордостью факта, что он, как и десятки тысяч Форсайтов до него, десятки тысяч современников, десятки тысяч еще не родившихся Форсайтов, умел строить свою жизнь, умел держать добытое в руках.
And, while he stood there looking down on the smut-covered foliage of the laurels, the black-stained grass-plot, the progress of the dog Balthasar, all the suffering of the fifteen years during which he had been baulked of legitimate enjoyment mingled its gall with the sweetness of the approaching moment.	И пока он стоял у окна, глядя на покрытые слоем сажи листья лавра, на бурую траву, на пса Балтазара, боль этих пятнадцати лет, укравших у него законную радость, мешала свою горечь со сладостью приближающейся минуты.
Young Jolyon came at last, pleased with his work, and fresh from long hours in the open air.	Наконец молодой Джолион вернулся, довольный своей работой, свежий после стольких часов, проведенных на воздухе.
On hearing that his father was in the drawing room, he inquired hurriedly whether Mrs. Forsyte was at home, and being informed that she was not, heaved a sigh of relief.	Узнав, что отец ждет в гостиной, он сейчас же спросил, дома ли миссис Форсайт, и облегченно вздохнул, когда сказали, что ее нет.
Then putting his painting materials carefully in the little coat-closet out of sight, he went in.	Потом заботливо спрятал рисовальные принадлежности в платяной шкаф и вошел в гостиную.
With characteristic decision old Jolyon came at once to the point.	Со свойственной ему решительностью старый Джолион сразу же приступил к делу.
"I've been altering my arrangements, Jo," he said.	- Я изменил свое завещание, Джо, - сказал он.