Собственные записки. 1811–1816

Въехав в улицу рядом с австрийцем, я увидел всех французских фланкеров, собранных вместе за мостиком, шагах в двадцати от меня. Они дали залп по нас, меня не задели, но австрийца свалили с лошадью так, что он в падении своем сильно толкнул меня. Я осадил свою лошадь за угол дома и, прислонив ружье к углу, выстрелил в толпу французов. Полагаю, что которого-нибудь из них задел, потому что я хорошо прицелился и стрелял очень близко; но едва я успел выстрелить, как из садов прилетела с правой стороны пуля, которая попала лошади моей в пах. Я сначала не приметил сего и, желая довершить свою победу, стал шпорить лошадь, чтобы броситься на французов (около меня уже собралось человек десять драгун), но несчастный конь мой не подвигался вперед и зашатался. Оглянувшись, я увидел, что при каждом толчке, который я ему давал, вытекала у него кровь. По двум причинам было это мне очень досадно, как потому, что я должен был оставить начатое дело тогда, как я надеялся всех этих французов захватить в плен, так и потому, что лошадь сию я только за два дня перед тем купил, заплатив за нее почти последние мои деньги, 300 рублей, и что она была очень порядочная. Делать было нечего; драгуны очистили город, и я остался у въезда, слез с лошади и сел на камень, ожидая случая, чтобы у кого-нибудь достать другого коня. После долгого ожидания я, наконец, увидел Кавалергардский полк, вступавший в Фер-Шампенуаз, и я надеялся выпросить лошадь у которого-нибудь из знакомых офицеров. Но знакомые здоровались со мною и, видя, что у меня лошадь ранена, и ожидая предвидимой просьбы моей, спешили удаляться. Не предвидя более способа достать себе лошадь, я решился отыскивать великого князя пешком. Бросив с седлом на дороге свою Мишку (так называлась моя лошадь), я пошел назад с ружьем в руках в надежде встретить Его Высочество и получить от него лошадь.

Отойдя с полверсты, я встретил того драгуна, у которого была моя шпага; я ее взял и отдал ему ружье. Драгун сказал мне, что назади никого более не было и что великий князь пошел с Конной гвардией в другую сторону. Я опять возвратился к своему камню и стал дожидаться случая. Последняя моя надежда основывалась на колонне вьюков, которую я приметил вдали и которая тянулась прямо на меня. В то самое время скакал мимо меня кавалергардский поручик Языков-старший, который нагонял полк. Узнав меня, он остановился и сам предложил мне лошадь, обождал прибытия вьюков и приказал дать мне небольшую молодую лошадь, которая с трудом выносила меня; раненую же лошадь мою приказал взять (она в ту же ночь издохла).

Как я не мог отыскать великого князя, то нагнал Кавалергардский полк, который, выехав за город, повернул в левую сторону и несся поэскадронно на больших дистанциях. Депрерадович ехал впереди. Неожиданно понеслось на него человек 20 конных французов разных полков и войск. Они были пьяны и кричали:

– Rendez-vous, rendez-vous![188]

За ними гналось человек 15 казаков. Эти французы проскакали сквозь интервалы кавалергардов, отчего полк несколько смешался, конечно, не от испуга, а потому что бросились ловить их. Кирасиры и офицеры погнались за французами; чистое поле покрылось множеством скачущих всадников; была совершенная травля: где только останавливались, и пыль взвивалась, там был изловлен или убит один из французов. Под одним garde d’honneur[189] в красном кивере был куцый серый конь. Как мне нужно было добыть лошадь, то я погнался за ним. Garde d’honneur скакал во весь дух, удирал во все лопатки, а я за ним с обнаженной шпагой, но не мог нагнать его.

Вскоре обскакал нас обоих один кавалергардский унтер-офицер; он был Уварова эскадрона и назывался Чугунным. Имя сие приличествовало его росту и удару, который он нанес французу. Поравнявшись с ним, он ударил его палашом по лицу так, что разрубил ему кивер и сделал на лице глубокую рану от правого виска вниз к левой стороне подбородка. Француз свалился без чувств, а нога его осталась в стремени. Лошадь его стала бить и измяла раненого. Лицо его было так изуродовано, что нельзя было ни носа, ни глаз различить. Собравшиеся кавалергарды смеялись и издевались, смотря, как лошадь его била, и, наконец, вынув ногу его из стремени, прикололи его палашом. Я дал два червонца унтер-офицеру и взял лошадь. Тут же отдал я ему лошадь Языкова и поехал к Депрерадовичу уже на своем собственном новом коне.