Событие. Философское путешествие по концепту

Так мы возвращаемся к «духовному царству животных» Гегеля – то есть кто ведет себя так, проходя в блаженном незнании мимо умирающих сородичей или совокупляясь на виду у других? Конечно же, животные. Этот факт совершенно не означает, что мы «регрессируем» до уровня животных: животность, с которой мы здесь имеем дело, – безжалостный эготизм каждого индивида, гонящегося за своим частным интересом, – парадоксальный результат наисложнейших сетей социальных отношений (рыночного обмена, социального посредничества в производстве), и тот факт, что сами индивиды не видят эту сложную сеть, указывает на ее идеальный (духовный) характер: в гражданском обществе, построенном на основе рынка, абстракция играет куда более важную роль, чем когда бы то ни было еще в истории человечества. Можно часто услышать, что в наши дни, с нашей постоянной подверженностью воздействию СМИ, культуры публичных признаний и инструментов цифрового контроля, частное пространство исчезает. Следует противопоставить этой банальности противоположное утверждение: исчезает общественное пространство как таковое. Человек, выставляющий в сети фотографии себя нагишом, чрезвычайно личную информацию и свои эротические сны, не является эксгибиционистом: эксгибиционисты вторгаются в общественное пространство, тогда как те, кто выкладывает в сеть свои обнаженные фотографии, остаются в своем личном пространстве и просто расширяют его, включая туда других. И, возвращаясь к «Акту убийства», то же самое касается Анвара и его коллег: они приватизируют общественное пространство способом, более угрожающим, чем экономическая приватизация. Такая приватизация является типичным примером того, как в нашем обществе постепенно обращается вспять освободительное событие современности.

Пункт назначения. «Nota Bene!»

Каковы шансы аутентичного политического События в этих печальных условиях, в которых главенствующим процессом является обращение прошлых событий вспять? Нам следует начать с напоминания, что Событие является радикальной поворотной точкой, чья истинная мера невидима. Цитируя французского философа Мориса Бланшо: «Вопрос: Вы признаете тот факт, что мы находимся в поворотной точке? Ответ: Если это факт, то это не поворотная точка»[129]. В течение События меняются не только вещи, но и сам параметр, согласно которому мы измеряем факт изменения, т. е. поворотная точка меняет все поле, в котором являются факты. Это важно помнить сегодня, когда все постоянно меняется с неслыханной бешеной скоростью. Но подо всем этим постоянным изменением несложно различить достаточно унылое однообразие, как будто все меняется только для того, чтобы все оставалось таким как есть – или, как говорит французская поговорка, plus ça change, plus c’est la même chose [букв. «чем больше нечто меняется, тем больше оно остается тем же самым». – Пер.]. Подобное понятие События, несводимого к простому изменению, было не так давно сформулировано Аленом Бадью: событие – это контингентность (контингентная встреча или происшествие), которая превращается в необходимость[130], т. е. она производит всеобщий принцип, требующий верности и тяжелого труда ради нового Порядка. Эротическая встреча становится Событием любви, когда она меняет жизни любовников, выстраивая их вокруг устройства совместной жизни в паре; в политике контингентный переворот (восстание) является Событием, когда он вызывает в коллективном субъекте преданность новому всеобщему освободительному делу и таким образом запускает кропотливый процесс перестройки общества.

Можем ли мы представить подобное Событие сегодня, когда с наступлением нового тысячелетия левое политическое движение вступило в период глубочайшего кризиса? В годы процветающего капитализма левым было легко играть в прорицателей, предупреждающих, что достаток основан на иллюзиях, и предсказывающих грядущую катастрофу. Теперь экономический кризис и общественный распад, которых ожидали левые, настигли нас, а протесты и восстания появляются по всему земному шару. На этом фоне выделяется отсутствие какого-либо последовательного левого ответа на эти события, проекта того, как перенести островки хаотического сопротивления в положительную программу общественных перемен. Ярость, вспыхивающая сегодня по всей Европе,

…бессильна и бессмысленна, так как осознание происходящего и скоординированные действия кажутся выходящими за пределы способностей нынешнего общества. Посмотрите на европейский кризис. Никогда в нашей жизни мы не сталкивались с ситуацией, настолько заряженной революционными возможностями. Никогда в нашей жизни мы не были такими бессильными. Никогда интеллектуалов и радикалов не охватывало такое молчание, такая неспособность указать новый возможный путь[131].