События и люди. Издание пятое, исправленное и дополненное.

А в это время Е. К. уже травили в Курчатовском институте, не признавая его открытие аномального сопротивления плазмы с большим током, или, как часто называют данный эффект, турбулентного нагрева плазмы. Все это происходило на семинаре «Т» как бы для всеобщего обозрения. Обвиняли его в некорректности постановки экспериментов и проведения измерений. Меня это особенно удивляло, поскольку в ФИАНе его звали «чародеем эксперимента», о нем ходили настоящие легенды в связи с экспериментальным открытием им явления электронного парамагнитного резонанса в Казани в 1944 г. В ФИАНе не поверили и попросили его повторить эксперимент, и он блестяще подтвердил свое открытие, продемонстрировав высочайшее мастерство. Е. К. сделал свое открытие и опубликовал результаты на год раньше своих западных коллег Э. Парселла и Ф. Блоха. Но не он, а они стали лауреатами Нобелевской премии. Ничего не поделаешь — холодная война. И этого человека в Курчатовском институте обвиняли в некорректности в эксперименте, причем все это выглядело очень странно: каждый раз против Е. К. выступал А. И. Карчевский, тогда еще совсем молодой человек, да к тому же не специалист по неустойчивостям и турбулентности плазмы. Он был сотрудником И. К. Кикоина и занимался плазменным разделением изотопов. Почему-то никто из сотрудников Е. К. не заступился за него, и ему самому приходилось оправдываться. Не заступались за Е. К. и Р. 3. Сагдеев, и А. А. Веденов, и Е. П. Велихов, и даже Б. Б. Кадомцев, которые в это время разрабатывали квазилинейную теорию колебаний плазмы и хорошо понимали, что Е. К. прав. Молчал и Л. И. Рудаков, хотя весь эксперимент основывался на его теории. И выглядело все так, как будто специально младенца выпускают, чтобы он задирался, а маститый ученый его избивает; как не стыдно?

Я хорошо знал Сашу Карчевского (с ним я учился на физтехе) и спросил его, зачем он это делает, да еще не будучи специалистом. Ответ меня удивил и вместе с тем все прояснил: «А ты знаешь, так считаю не только я, но и Л. А. Арцимович и М. А. Леонтович». Время показало, что Е. К. был прав: эта работа при авторстве Е. К. вместе с известным харьковским теоретиком Я. Б. Файнбергом в 1961 году была зарегистрирована как открытие. На 1-й Международной конференции по управляемому термоядерному синтезу в Зальцбурге доклад Е. К. по турбулентному нагреву плазмы был воспринят с большим интересом и надеждой как новая реальная возможность достижения высоких термоядерных температур. Получилось, что все крикуны ошибались, а Е. К. был прав; а может, не ошибались, а так им хотелось?

С каждым скандальным семинаром «Т» я все больше убеждался, что Е. К. допустил большую ошибку, вернувшись после Арзамаса-16 в Институт атомной энергии. Уверен, что этот выбор намного сократил ему жизнь. Его место было в ФИАНе, рядом с Г. С. Ландсбергом и И. Е. Таммом. К тому же он был таким же донкихотом, как Игорь Евгеньевич. В этом я убедился, когда по поручению декана физического факультета МГУ В. С. Фурсова был командирован в 1970 году в Ленинский комитет для поддержки А. А. Власова, номинированного на Ленинскую премию. Нет, не мое выступление, а выступления членов комитета Н. Н. Боголюбова и Е. К. Завойского решили все: А. А. Власов был удостоен Ленинской премии. Но если Н. Н. Боголюбов был связан с А. А. Власовым многолетней совместной деятельностью в области кинетических теорий и по сути был обязан это сделать, то поступок Е. К., сотрудника Института атомной энергии, мне показался донкихотством, если не самоубийством.

Единственный из маститых курчатовцев, кто относился к Е. К. хорошо, был сам Игорь Васильевич. Именно он выдвинул его на Сталинскую премию в 1949 году за разработку диагностики быстропротекающих процессов при ядерном взрыве. Следует заметить, что эти разработки позволяли разрешать временные процессы, протекающие за 10^—12—10^—14 секунд. Для ядерных процессов такое временное разрешение не требуется; разработки Е. К. стали востребованы позже при создании ЭОПов — кстати, тоже с его непосредственным участием. Игорь Васильевич был инициатором присуждения Е. К. Ленинской премии в 1957 году за открытие ядерного парамагнитного резонанса. Но, к сожалению, в начале 1960-х, тогда, когда Е. К. травили, Игорь Васильевича уже не было в живых.

Но не это главное, что я хочу сказать об Е. К. Завойском. Он один из обойденных западом великих советских физиков, не удостоенных Нобелевской премии. Меня удивляет, как его еще избрали академиком при таком-то отношении к нему. Наверное, не избрать просто было нельзя, надо же хоть какое-то приличие соблюдать.