События и люди. Издание пятое, исправленное и дополненное.

Наши отношения с А. М. Прохоровым продолжали портиться, и к началу 1988 года я твердо решил уйти из ИОФАН и перейти в ИВТАН. Более того, у меня уже была беседа с А. Е. Шейндлиным (бывшим директором), В. М. Батениным (тогдашним директором) и Л. М. Биберманом (зав. теоротделом). На место последнего я и должен был прийти. Но в сентябре 1988 года произошло событие, которое удержало меня в ИОФАН. По инициативе В. В. Савранского (ученого секретаря ИОФАН) я в свите А. М. Прохорова поехал в научную поездку по Финляндии. Я согласился на эту поездку, так как решил сказать А. М. Прохорову о моем переходе (хотя уже знал, что ему это было известно; по этому поводу он сказал Л. М. Коврижных: «Пусть уходит, х… с ним.») и высказать все, что у меня накопилось. Но все, что я увидел в Финляндии, меня очень удивило. А. М. Прохоров чувствовал себя за границей очень неуверенно, они с женой всего стеснялись, и я даже взял шефство над ними. Мы провели вместе девять дней, в течение которых имели весьма откровенные беседы. Вернувшись в Москву в пятницу, я уехал на дачу, а он — в Румынию. Уже в понедельник я узнал, что он распорядился к его возвращению подготовить вопрос о создании теоретического отдела во главе с А. А. Рухадзе. Я решил остаться, подведя А. Е. Шейндлина. И это нехорошо: ведь именно ему принадлежат слова: «Единственный человек, которому можно верить в ИОФАН — это А. А. Рухадзе». Мне сказали, что A. Е. Шейндлин на меня не обиделся, об этом свидетельствовали также и все наши последующие отношения. И мне это приятно — камень с души упал.

Но вот теоретический отдел создан. Как будто бы моя мечта сбылась. Почему мечта? Да потому, что я всегда страдал, что не мог брать к себе своих учеников, не обладая рычагом администратора. Но получил отдел слишком поздно, в 58 лет. Да еще в такое время — время распада СССР и распада всей академической науки. В отделе сейчас 18 человек. Со мной пошли А. М. Игнатов, Л. С. Богданкевич, В. Н. Цытович и С. В. Владимиров. Теперь есть сектор у В. Н. Цытовича. Второй базовый сектор — это сектор B. П. Макарова, который вышел из отдела колебаний, и третий — это сектор А. К. Звездина, известного теоретика в области магнитных явлений. В настоящее время трое в длительных командировках за рубежом, две женщины-пенсионерки скоро уйдут из отдела, еще три-пять человек явно балластных, и если от них избавиться, то отдел может стать хорошим. Пока об этом, однако, думать не приходится. Сейчас главная задача — просто выжить, пережить тяжелое экономическое положение в России. Сколько это будет длиться, не знаю. Вряд ли я доживу, но твердо останусь до 1995-го года, а после, если мы останемся, уступлю отдел либо А. М. Игнатову, либо А. К. Звездину. Первый очень хорошо образован, но очень большой индивидуалист в науке. Изменится ли он за эти два года, не знаю. Второй же в организационном плане, лучше, но явно уступает А. М. Игнатову по широте образования.

К тому же А. К. Звездин — в некотором смысле варяг, пришел в ИОФАН уже сформировавшимся, а не родился в нем.

Из сектора В. П. Макарова в первую очередь я хочу отметить самого В. П. Макарова, с хорошей подготовкой, но малоинициативного человека. Он — первый муж известной Е. Образцовой, и, видимо, их разрыв надолго вывел его из строя. Надеюсь, он постепенно будет оживать. Такой процесс идет. В человеческом же плане он вполне соответствует моим требованиям, и я с ним подружился. В последние годы мы начали с ним вместе работать и очень успешно. Опубликовали несколько работ в «ЖТФ», «УФН» и других журналах, причем в них определяющий вклад именно В. П. Макарова. Близко сошелся я и с А. И. Коротченко: это моя правая рука, и в эти трудные годы он мне во многом помогает. К сожалению, вот уже пятый год, как он ушел на пенсию, но мы с ним поддерживаем дружеские отношения. А вот А. А. Самохин меня очень огорчил. Я за него всегда был горой и во многом из-за него испортил себе карьеру, а оказалось, он того, может, и не стоил. Слишком уж заботится только о себе и, что самое страшное, увлекся войной с проходимцами в науке вроде С. И. Анисимова, в результате чего сам перестал заниматься наукой. А жаль, судя по его реакции на семинарах, он физик от бога.

Мои ученики, прямые и косвенные

На сегодняшний день мною воспитано более 65 кандидатов и более 30 докторов наук. Естественно, не все одинаково мне дороги и не все оставили одинаковый след в моей жизни. Я хочу рассказать о некоторых из них, наиболее мне близких. Начну, естественно, с самых первых учеников, так как первый всегда первый, если даже не самый близкий.

Первым моим учеником был В. Маханьков, с которым я познакомился при чтении лекций в Дубне по приглашению В. И. Векслера. Он защитился в 1963 году по теории неустойчивости анизотропной замагниченной плазмы. Затем он занялся численным моделированием нелинейных плазменных задач, защитил докторскую и живет в Дубне.