Сочеванец (СИ)

– Будет сделано, Сергей! – отрапортовал робот.

Глава 17

Как выяснилось позже, Шерди уже на следующий день, после того как распределил нас по тюремным камерам, захотел с нами пообщаться и предложить новые условия сотрудничества. Во-первых, он был не глуп и понимал, что такую разведывательную группу как наша, ему вряд ли удастся ещё где-то найти, а угроза нападения тиронцев на Сочеван никуда пропадала. Сам же Шерди желал возвеличить Сочеван, хоть и диктаторским способом, а главной его целью было подчинить себе Тирон – как бы смешно это тогда ни звучало. Но Шерди, если с одной стороны персона и хладнокровная, то с другой стороны обладающая высокими амбициями и горячими желаниями по причине своей молодости. А во-вторых он был безумно влюблён в Латиру. И свою влюблённость Шерди демонстрировал с помощью присущих ему недостатков, таких как – высокомерие, наглость и тщеславие. Но больше, чем Латиру, новый псевдолидер любил власть, поэтому и посадил свою возлюбленную в тюремную изоляцию, чтобы сломать её волю и подчинить себе. А долго ждать он не смог, и приказал своим дроидам-полицейским привести нас в его незаконно присвоенные правительственные апартаменты. Обычно сдержанный Шерди пришёл в ярость, когда узнал, что камеры пусты и нас нигде нет. Он оторвал одному из дроидов его биомеханическую руку и стал ею бить по остальным роботам, у которых ещё не была активирована функция эмоций, поэтому наказание они принимали как должное. Задыхаясь от избиения представителей выдуманной полиции, Шерди успокоился и взял себя в руки, а потом, как ни в чём не бывало, с каменным лицом отдал приказ о вылете истребителей для обстрела поселения Бульбуляндии. Он понимал, что наша группа могла сбежать к бульбульцам, и он также понимал, что сочеванские истребители с точной системой распознавания объектов не принесут вреда кому-то из нас, а только бульбульцам, чем и планировал нанести нам моральный урон.

Шерди добился своего – мы действительно ощутили моральный урон, считая себя отчасти виноватыми, что скрывались среди безобидных бульбульцев, которые уже активно эволюционировали как общество разумных существ. Многочисленные жертвы от этого обстрела были на совести не только жестокого Шерди, но и нашей, потому что мы не предусмотрели возможных последствий выбора места убежища от его преследования. Одним из результатов той ошибки была погибшая Апульплюм, которая являлась мне чуть ли не второй матерью последние полгода. Увидев горе Гнулигюля, его мучения от потери любимой жены – главы семейства, я обратился к Ворди с вопросом о возможности реинкарнации Апульплюм в новом теле путём клонирования.

– Нет, не думаю, что это хорошая затея, – отвечал на мой вопрос Ворди. – Полноценное клонирование предусматривает внедрение сознания разумного существа в идентичное или же иное тело. А сознание Апульплюм уже угасло и развеялось по просторам Вселенной.

– А как же происходит клонирование сочеванцев? Каким образом копируют сознание? – поинтересовался я у него.

– Копирование сознания сочеванцев происходит один раз в двадцать лет в специальных лабораторных пунктах, и хранится данная информация «за семью замками». Процедуру эту разработали всего сто пять лет назад, и используют поныне. Например, я копировался уже пять раз, Латира четыре раза, а Бельгазо всего три, – отвечал Ворди.

– А-а, вот почему когда клон Барди созреет, у него не будет информации о своих друзьях, – понял я. Вы в одной группе работаете не более двадцати лет?

– Да, всего шестнадцать лет – с того времени, как усилилось давление тиронцев на Сочеван.

– Ага, теперь понятно. Но всё же, Ворди, умершее тело Апульплюм возможно клонировать, даже если без воспоминаний и навыков?

– Да, но мозг клонированной Апульплюм хоть и созреет, но всё-таки количество информации в нём будет, как у новорождённого. Однако, такой мозг способен к быстрому обучению.

– Это довольно значимый аргумент, – одобрил я слова Ворди.

– Согласен, значимый. Но всё же клонированное существо – это уже не прежний индивидуум, даже с идентичным сознанием. Поэтому вопрос о копиях разумных существ остаётся философским.

– Это точно. Смотрю, некоторые философские вопросы не меняются тысячелетиями.

– На то они и философские, – улыбнулся Ворди.

После разговора с Ворди я отправился к Гнулигюлю, который вместе с Бельгазо и Чедликом возводил деревянную конструкцию для сжигания тела умершей супруги. Латира в это время находилась в доме и присматривала за детьми семейства. Я подошёл к Гнулигюлю, чтобы поговорить, и, когда он ко мне повернулся, в его мокрых уставших глазах читалось нежелание с кем-либо общаться. Но всё же по своей доброте душевной он согласился на разговор со мной.

– Гнулигюль, прости, что тревожу тебя и отвлекаю от важного дела...

– Всё нормально, Сергей. Говори, – относительно спокойно сказал он.

– Приятель, что если я скажу тебе, что можно вернуть Апульплюм?