Сочинения

Сердце! бодрствуй в сокрушенье,

Я увижусь скоро с ней;

Мне любезная предстанет

В прежней нежности своей,

И внимать, как прежде, станет

Нежности она моей.

Сколько будет разговоров!

Сколько радостей прямых!

Сколько милых, сладких взоров,

Лучше и утех самих!

Укротися же, стихия,

Подстелися, путь, стопам;

Для жены моей младыя

Должно быть послушным вам.

Так, свирепыми волнами

Сколько с нею ни делюсь,

Им не век шуметь со льдами, -

С нею вечен мой союз.

Не страшился 6 я ввергаться

В волны яры для нея,

Но навеки с ней расстаться, - Жизнь мне дорога моя.

Жизнь утехи и покою!

Возвратись опять ко мне;

Жить с толь милою женою

Рай во всякой стороне;

Там веселия сердечны,

Сладки, нежны чувствы там;

Там блаженствы бесконечны,

Лишь приличные богам.

1778

[Image003]

На рождение в Севере

порфирородного отрока

С белыми Борей власами

И с седою бородой,

Потрясая небесами,

Облака сжимал рукой;

Сыпал иней пушисты

И метели воздымал,

Налагая цепи льдисты.

Быстры воды оковал.

Вся природа содрогала

От лихого старика;

Землю в камень претворяла

Хладная его рука;

Убегали авери в норы,

Рыбы крылись в глубинах.

Петь не смели птичек хоры,

Пчелы прятались в дуплах;

Засыпали нимфы с скуки

Средь пещер и камышей,

Согревать сатиры руки

Собирались вкруг огней.

В это время столь холодно,

Как Борей был разъярен,

Отроча порфирородно

В царстве Северном рожден.

Родился, - и в ту минуту

Перестал реветь Борей;

Он дохнул, - и зиму люту

Удалил Зефир с полей;

Он воззрел, - и солнце красно

Обратилося к весне;

Он вскричал, - и лир согласно

Звук разнесся в сей стране;

Он простер лишь детски руки, -

Уж порфиру в руки брал;

Раздались Громовы звуки,

И весь Север воссиял.

Я увидел в восхищеньи

Растворен судеб чертог;

И подумал в изумленьи:

“Знать, родился некий бог”.

Гении к нему слетели

В светлом облаке с небес;

Каждый гений к колыбели

Дар рожденному принес:

Тот принес ему гром в руки

Для предбудущих побед;

Тот художества, науки,

Украшающие свет;

Тот обилие, богатство,

Тот сияние порфир;

Тот утехи и приятство,

Тот спокойствие и мир;

Тот принес ему телесну,

Тот душевну красоту;

Прозорливость тот небесну,

Разум, духа высоту.

Словом: все ему блаженства

И таланты подаря,

Все влияли совершенства,

Составляющи царя;

Но последний, добродетель

Зарождаючи в нем, рек:

“Будь страстей твоих владетель,

Будь на троне человек!”

Все крылами восплескали,

Каждый гений восклицал:

“Се божественный, - вещали, -

Дар младенцу он избрал!

Дар, всему полезный миру!

Дар, добротам всем венец!

Кто приемлет с ним порфиру,

Будет подданным отец!” -

“Будет, - и судьбы гласили, -

Он монархам образец!”

Лес и горы повторили:

“Утешением сердец!” -

Сим Россия восхищенна

Токи слезны пролила,

На колени преклоненна,

В руки отрока взяла;

Восприяв его, лобзает

В перси, очи и уста;

В нем геройство возрастает,

Возрастает красота.

Все его уж любят страстно,

Всех сердца уж он возжёг:

Возрастай, дитя прекрасно!

Возрастай, наш полубог!

Возрастай, уподобляясь

Ты родителям во всем;

С их ты матерью равняясь,

Соравняйся с божеством.

1779

К портрету

Михаила Васильевича Ломоносова

Се Пиндар, Цицерон, Вергилий - слава россов,

Неподражаемый, бессмертный Ломоносов.

В восторгах он своих где лишь черкнул пером,

От пламенных картин поныне слышен гром.

<1779>

Князю Кантемиру, сочинителю сатир

Старинный слог его достоинств не умалит.

Порок, не подходи! - Сей взор тебя ужалит.

<1779>

На гроб вельможе и герою

В сем мавзолее погребен

Пример сияния людского,

Пример ничтожества мирского - ;

Герой и тлен.

Между 1779 и 1791

На смерть князя Мещерского

Глагол времен! металла звон!

Твой страшный глас меня смущает,

Зовет меня, зовет твой стон,

Зовет - и к гробу приближает.

Едва увидел я сей свет,

Уже зубами смерть скрежещет,

Как молнией, косою блещет

И дни мои, как злак, сечет.

Ничто от роковых когтей,

Никая тварь не убегает:

Монарх и узник - снедь червей,

Гробницы злость стихий снедает;

Зияет время славу стерть:

Как в море льются быстры воды,

Так в вечность льются дни и годы;

Глотает царства алчна смерть.

Скользим мы бездны на краю,

В которую стремглав свалимся;

Приемлем с жизнью смерть свою,

На то, чтоб умереть, родимся.

Без жалости всё смерть разит:

И звезды ею сокрушатся,

И солнцы ею потушатся,

И всем мирам она грозит.

Не мнит лишь смертный умирать

И быть себя он вечным чает;

Приходит смерть к нему, как тать,

И жизнь внезапу похищает.

Увы! где меньше страха нам,

Там может смерть постичь скорее;

Ее и громы не быстрее

Слетают к гордым вышинам.

Сын роскоши, прохлад и нег,

Куда, Мещерский! ты сокрылся?

Оставил ты сей жизни брег,

К брегам ты мертвых удалился;

Здесь персть твоя, а духа нет.

Где ж он? - Он там. -

Где там? - Не знаем.

Мы только плачем и взываем:

“О, горе нам, рожденным в свет!”

Утехи, радость и любовь

Где купно с здравием блистали,

У всех там цепенеет кровь

И дух мятется от печали.

Где стол был яств, там гроб стоит;

Где пиршеств раздавались лики,

Надгробные там воют клики,

И бледна смерть на всех глядит.

Глядит на всех - и на царей,

Кому в державу тесны миры;

Глядит на пышных богачей,

Что в злате и сребре кумиры;

Глядит на прелесть и красы,

Глядит на разум возвышенный,

Глядит на силы дерзновенны

И точит лезвие косы.

Смерть, трепет естества и страх!

Мы гордость, с бедностью совместна;

Сегодня бог, а завтра прах;