Сочинения

– Ах, сударь, Бретань самая красивая страна в мире, – отвечал слуга. – Разве есть еще где-нибудь такие цветы на изгородях, такие извилистые свежие тропинки?

– Ни в какой другой стране, Гасселен.

– Вот экипаж Бернуса, – сказал Гасселен.

– Мадемуазель де Пен-Холь и ее племянница, наверное, едут, спрячемся, – сказал Калист.

– Здесь, сударь? В уме ли вы? Ведь мы окружены песками.

Экипаж, поднимавшийся на песчаный холм, лежавший выше С.-Назера, предстал глазам Калиста во всей Наивной простоте своего бретонского устройства.

– Мы оставили в большом беспокойстве мадемуазель де Пен-Холь, ее сестру и племянницу; все места были заказаны таможней, – сказал Гасселену кондуктор.

– Я погиб! – воскликнул Калист.

Действительно, весь экипаж был наполнен служащими, которые, без сомнения, должны были сменить своих товарищей у соляных болот. Когда Калист приехал на небольшую площадь, которая идет кругом церкви С.-Назера и с которой открывается вид на Пембеф и на величественное устье Луары, выдерживающей натиск моря, он нашел здесь Камиль и маркизу; они махали платками в знак последнего «прости» двум отъезжавшим на пароходе. Беатриса была очаровательна в этой позе: на лицо ее падала слабая тень от соломенной шляпы с раковинами и лентой пунцового цвета; на ней было муслиновое платье с цветами, выставленная вперед узенькая ножка была обута в зеленые ботинки; она опиралась на тонкий зонтик и показывала свою изящную ручку в прекрасной перчатке. Женщина на скале – точно статуя на пьедестале – представляет необыкновенно грандиозную картину. Конти мог видеть, как Калист подошел к Камиль.

– Я подумал, – сказал молодой человек мадемуазель де Туш, – что вам придется возвращаться одним.

– Вы хорошо сделали, Калист, – отвечала она, пожимая ему руку.

Беатриса обернулась, посмотрела на своего юного влюбленного и метнула на него один из самых повелительных взглядов своего репертуара. Улыбка, подмеченная маркизой на красноречивых губах Камиль, Заставила ее понять всю вульгарность этого приема, достойного мещанки. Тогда г-жа де Рошефильд, улыбаясь, сказала Калисту:

– Разве это не дерзость, думать, что я дорогой могу надоесть Камиль?

– Милая моя, один мужчина для двух вдов не лишний, – сказала мадемуазель де Туш, беря под руку Калиста и предоставляя Беатрисе смотреть в след пароходу.

В эту минуту Калист услыхал по наклонной улице, ведшей к так называемой С.-Назерской пристани, голоса мадемуазель де Пен-Холь, Шарлотты и Гасселена, болтавших точно сороки. Старая девица расспрашивала Гасселена, зачем он со своим господином очутились в С.-Назере; экипаж мадемуазель де Туш наделал много шума. Молодой человек не успел отойти, его заметила Шарлотта.

– Вот Калист! – воскликнула маленькая бретонка.

– Предложите им место в моем экипаже, их горничная может сесть рядом с кучером, – сказала Камиль, знавшая, что г-жа де Кергаруэт, ее дочь и мадемуазель де Пен-Холь остались без мест.

Калист, который не мог не повиноваться Камиль, отправился исполнить ее поручение. Узнав, что ей предстоит ехать с маркизой де Рошефильд и со знаменитой Камиль Мопен, г-жа де Кергаруэт не захотела обращать внимания на отнекивания своей старшей сестры, которая ни за что не хотела пользоваться экипажем диавола. В Нанте они были под большей широтой цивилизации, чем в Геранде: тан восхищались Камиль, она была в их глазах музой Бретани, гордостью страны, и возбуждала одновременно общее любопытство и зависть. Отпущение, данное ей в Париже великосветским обществом и модой, было еще более освящено огромным состоянием мадемуазель де Туш и, может быть, ее прежними успехами в Нанте, гордившемся, что он был колыбелью Камиль Мопен. Поэтому старая виконтесса, сходя с ума от любопытства, потащила свою старую сестру, не обращая внимания на ее иеремиады.

– Здравствуй, Калист! – сказала молодая бретонка.

– Здравствуй, Шарлотта! – ответил Калист, не предлагая ей руки.

Оба, немного оторопевшие, – она от такой холодности, он от своей жестокости, поднялись по прорытому оврагу, который носил название улицы в С.-Назере и молча пошли за двумя сестрами. В одну минуту рухнули все воздушные замки, воздвигнутые романическими надеждами молодой девушки. Она с Калистом так часто играла в детстве, она так всегда была близка с ним, что думала, что будущая судьба ее упрочена. Она прилетела сюда, полная легкомысленного счастья, как птичка на ржаное поле: ее остановили на лету, когда она не предвидела никакого препятствия.

– Что с тобой, Калист? – спросила она, взяв его за руку.

– Ничего, – отвечал молодой человек и быстро отдернул руку, вспомнив о планах тетки и мадемуазель де Пен-Холь.

На глазах Шарлотты показались слезы. Она без всякой злобы взглянула на красавца Калиста; но ей вскоре пришлось впервые познакомиться с ревностью и почувствовать ужасную ярость, увидав соперниц в лице этих двух красивых парижанок и заподозрив причину холодности Калиста.