Сочинения

– Друг мой, – сказал музыкант ласковым голосом, когда юноша выпил два стакана вина, – мы оба славные малые и можем поговорить откровенно. Меня привело сюда вовсе не подозрение: я знаю, что Беатриса любит меня, – прибавил он самодовольно, – но я не люблю ее. Не увезти ее приехал я, а покончить с ней, предоставляя ей всю честь этого разрыва. Вы слишком молоды, чтобы понять, как выгодно казаться жертвою, когда чувствуешь себя палачом. Молодые люди мечут гром и молнию, порывая с женщиной и, презирая ее, они часто вызывают в ней ненависть. Люди опытные заставляют женщину отказаться от них, принимают огорченный вид, вызывая таким образом в женщине и сожаление к ним, и сознание ее превосходства. Немилость божества еще можно смягчить, отречение же от него кладет конец всему. К счастью, вы незнакомы с теми безумными обещаниями, которых по глупости женщины требуют от нас. Мы же плетем эту паутину только для того, чтобы пополнить счастьем свободное время. Клянутся, ведь, даже вечно принадлежать друг другу. Когда ухаживаешь за женщиной, уверяешь ее, что отдаешь ей всю жизнь, с нетерпением как будто ждешь смерти мужа, желая в душе ему полного здравия. Встречаются провинциалки, забавные дурочки, которые после смерти мужа прибегают к вам, говоря: – Я ваша, я свободна! – Никто из нас не свободен. Это умершая любовь является к вам обыкновенно совершенно неожиданно, но в полный разгар новых триумфов и нового счастья. Я заметил ваши чувства к Беатрисе и, не сводя ее с пьедестала, оставил кокетничать с вами, чтобы подразнить этого ангела Камиль Мопен. Итак, мой друг, любя ее, вы мне оказываете большое одолжение. Ее гордость и добродетель совсем не по мне. Но возможно все же, что, несмотря на мое согласие, для такого chasse-croise потребуется немало времени. Гуляя с ней сейчас, я думал сказать ей все и поздравить с новым счастьем, но она рассердилась. Сам я безумно влюблен теперь в молодую красавицу мадемуазель Фалькон и хочу жениться на ней. Да, я дошел до этого. Если когда-нибудь вам удастся быть в Париже, вы увидите, что маркизу заменила королева.

На лице Калиста выражалось счастье: он признался в своей любви, а Конти только этого и хотел.

Как бы человек ни был пресыщен и испорчен, но в момент, когда грозит опасное соперничество, чувство вспыхивает в нем опять; желая бросить женщину, никто не хочет быть брошенным ею. В этом положении и мужчина, и женщина стараются оставить первенство за собою; рана, нанесенная самолюбию, всегда слишком глубока. Возможно, что здесь играет роль больше общественное мнение, чем личное самолюбие, кажется, будто лишаешься всего капитала, а не одного только дохода. На вопросы артиста Калист рассказал все, что произошло за эти недели, и остался в восторге от Конти, который скрыл свой гнев под видом чарующего добродушия.

– Поднимемтесь, – проговорил музыкант, – женщины недоверчивы, они, верно, вообразят, что мы передрались и, пожалуй, еще подслушают наши разговоры. Я же стану помогать вам насколько возможно. С маркизой буду невыносим, груб, ревнив, стану упрекать ее в измене, и это лучшее средство заставить женщину изменить на самом деле. Вы получите счастье, я – свободу. Возьмите сегодня на себя роль неотступного влюбленного, я же изображу подозрительного и ревнивого. Умоляйте маркизу отдаться вам, плачьте, наконец, вы молоды, вы можете плакать, я же не могу, а потому и успех останется на вашей стороне.

По просьбе своего соперника Конти спел лучшие музыкальные произведения, возможные для исполнения любителей, из известной Рriа che spunti l’огога, которую и сам Рубини не начинал без волнения и которая так часто доставляла полный триумф Конти. В этот вечер сам он был какой-то особенный; масса ощущений волновала его грудь. Калист был на седьмом небе. С первых слов каватины, Конти бросил взгляд на маркизу, придавая особое значение словам, и все было понято. Камиль, аккомпанируя, заметила этот приказ, заставивший Беатрису опустить голову. Ей казалось, будто Калист опять попался, несмотря на все ее советы. Еще больше уверилась она в этом, когда Калист, прощаясь с Беатрисой, поцеловал ей руку, пожимая ее со самонадеянным, лукавым видом.

В то время как Калист возвращался в Геранду, люди укладывали вещи в карету Конти, которая с восходом солнца, как он сказал, должна была увезти Беатрису на лошадях Камиль до первой станции. Темнота давала возможность маркизе Рошефильд бросить последний взгляд на Геранду с ее башнями, освещаемыми утренней зарей.

Глубокая грусть охватила Беатрису; здесь оставляла она лучший цвет своей жизни: такую любовь, о которой могут мечтать только самые юные девушки. Страх перед обществом разбивал первую искренью любовь этой женщины, оставляя в ней следы на всю жизнь. Как светская женщина, маркиза подчинялась законам света, она приносила любовь в жертву приличиям, как многие женщины приносят его в жертву религии и долга. Гордость заставляет часто женщину быть добродетельной. Как много женщин подвергается подобной участи.