Призрак исчез, и комната снова погрузилась в глубокий мрак.
– О ком вы думаете в эту минуту? – спросила Эмма.
– О моей сестре.
Комната внезапно озарилась сверхъестественным светом, в воздухе возник нежный аромат цветов. Легкое белое облачко приняло образ прелестной девочки в белом платье, с вьющимися волосами и большими синими глазами.
– Это ты, Богуслав! – произнес нежный, мелодичный голос. – Я так давно с тобой не играла… Пойдем! Я не смею здесь долго оставаться.
Слова эти произвели на графа потрясающее впечатление. Он сделал два шага вперед, упал на колени, закрыл лицо руками и зарыдал, как ребенок. Его обняли две бесплотные маленькие ручки, свежие и душистые, как лепестки розы. Ощущение это было до такой степени приятно, что граф пролепетал, задыхаясь от восторга:
– Не покидай меня!
– Не могу, – отвечал призрак, – вот эта девушка останется с тобой навсегда.
– Кто? Эмма?
– Да… Она укажет тебе путь к вечному блаженству… Прощай!.. Не забывай меня… Я часто о тебе думаю…
Милый призрак с улыбкой на устах поднялся вверх. Напрасно граф старался поймать его руками – он упорхнул, как резвая птичка. Дивные звуки вихрем пронеслись по воздуху и умолкли, аромат цветов исчез бесследно, в комнате снова воцарилась темнота.
– Довольно! – воскликнул Солтык. – Иначе я сойду с ума! Умоляю вас, Эмма, прекратите этот опыт!
– Это не от меня зависит.
– Прикажите зажечь свечи.
Девушка позвонила. В комнату вошел Аполлон и зажег свечи.
– Отдерни занавески, – приказал ему граф.
Старик обменялся с Эммой быстрым выразительным взглядом и немедленно исполнил приказание. Снова раздались нежные, жалобные, неземные звуки; вдали показался неясный призрак в виде белого туманного облачка и спросил торжественным, как струна звучащим голосом:
– Неужели ты и теперь еще сомневаешься?
– Нет, нет! – возразил граф.
Призрак исчез, как дым.
– Убедились ли вы, наконец? – спросила Эмма.
Вместо ответа Солтык упал перед ней на колени и покорно склонил голову, а сектантка смотрела на него с невозмутимым равнодушием, без насмешки, но и без сострадания.
XXXV. Маску долой
Огинский с прискорбием начал замечать, что дочь его бледнеет, не шутит, не смеется, не поет, а сидит постоянно одна в глубокой задумчивости.
Он переговорил об этом с женой, и оба они очень обрадовались, когда Анюта попросила у них позволения брать уроки рисования у старого живописца-поляка.
«Это послужит развлечением для бедной девочки, – решили заботливые родители, – ее будет провожать к учителю наш добрый, верный старик Тарас».
Огинские и не подозревали, что урок этот был только предлогом для того, чтобы отлучаться из дома, и что Анюта вместе с Тарасом следят за таинственным поведением Эммы Малютиной.
Однажды вечером, когда они шли за ней по направлению к Красному кабачку, сектантка, подозревая в них шпионов патера Глинского, вдруг остановилась и спросила:
– Что вам нужно? Вы следуете за мной по пятам… – и прибавила, всплеснув руками: – Анюта!.. Вы ли это?
– Да, я, – дрожащим голосом отвечала Анюта. – Теперь я вас узнала… Я думала, что вы кокетка, но убедилась, что вы преследуете какие-то таинственные цели, переодеваетесь в мужское платье и ходите по ночам.
– Как вы это узнали? – воскликнула Эмма, схватив Анюту за руку.
– Я вас не боюсь, – воскликнула та, отталкивая от себя соперницу. – Я знаю, что жизнь Казимира Ядевского находится в опасности. Вы завлекли в свои сети и его, и графа Солтыка… Этого последнего я вполне предоставляю вам, но будьте уверены, что вам не удастся сделать Казимира своей жертвой!
– Вот как! – ядовито усмехнулась сектантка. – Вы дарите мне графа, будто он ваш невольник, и взамен его требуете, чтобы я подарила вам Ядевского, но я не имею на него никаких прав, так же как и вы.
– Не отговаривайтесь, – строго перебила ее Анюта. – Вы очень хорошо понимаете мои слова… Я требую, чтобы вы отказались от Ядевского, – не в мою пользу, о нет! – я чувствую, что вы его погубите, каким образом – это для меня тайна… Но жизнь его находится в опасности, пока он дышит одним воздухом с вами.
– Напрасно ты стараешься разгадать мои планы, неопытная девочка! – горделиво возразила Эмма. – Знай же, что я люблю Казимира, и потому желаю спасти его душу, а ты, сама того не подозревая, губишь его безвозвратно.
– Ты любишь его?! – вскрикнула Анюта. – Ты, чьи руки обагрены кровью!..
– Замолчи!
– Нет, я не замолчу! Ты убила Пиктурно!.. Ты губишь всех, кто тебя любит!.. Ты принесешь в жертву и Казимира… ты жаждешь его крови… Я это предчувствую… Но я разорву адские сети, которыми ты его опутала… Знай это и лучше откажись от него теперь же.
– Никогда.
– Ну, так берегись!
– Берегись же и ты меня, безумная!
– Маску долой! – горячилась Анюта в порыве глубокой ненависти. – Признавайся, зачем ты рыщешь по ночам, как голодная волчица?
Эмма готова была убить молодую девушку тут же на месте, но быстро одумалась, сознавая, что такой поступок был бы небезопасен и для нее самой.