Настоящий день есть день радости и веселия, поелику ныне предлагается нам знамение радости — святейшее древо. О, драгоценнейший дар! Это не — древо познания добра и зла, подобное эдемскому, нет, сие древо самым делом — благолепное и прекрасное, ибо древо это дарует нам жизнь, а не смерть, — просвещает нас, а не омрачает, — вводит нас в Едем, а не изгоняет из него. Древо это, на которое восшел Христос (как царь — на свою колесницу), посрамило диавола, имевшего державу смерти, и освободило род человеческий от тяжкого рабства. Это древо есть то, на котором Иисус Христос, как искуснейший ратоборец, во время сражения уязвленный в руки, в ноги, в ребра, исцелил язвы грешных людей, т. е. нашу природу, нещадно пораженную всегубительнейшим змием. Это — то древо, на котором излилась Владычная кровь, ею же низлагаются демоны и просвещается мир…
Кто не претечет сюда, чтобы насладиться сим вожделенным зрелищем? Сами ангелы радостно сретают торжество это, апостолы, сонм пророков, лик мучеников, весь собор праведников сорадуются нам: ибо возможно ли, чтобы все они не исполнялись радостию при виде сего победного знамения, которым они сами, подражая Иисусу Христу, победили вражеские силы! Даже самые неразумные существа, осияваясь небесною славою, ощущают внутри себя некоторую радость, потому что от крестных страданий Иисуса Христа во всем произошло изменение ко благу…
По сей то причине Давид (весьма благоприлично для нынешнего празднества) восклицает:
Созерцаемое нами животворящее древо крестное подает врачевство очам того, кто был обольщен в раю воззрением на убийственное древо. Прикасаясь к сему древу устами и предлагая оное очам своим, мы тем самым освобождаемся от вкушения и осязания смертоносного древа. О, великий дар, столь торжественно предлагаемый ныне! О, неизреченное блаженство!.. Некогда умерщвленные древом, мы ныне чрез древо же получаем жизнь, — прежде обольщенные древом, мы ныне древом же прогоняем древнего змия. Поистине, дивное и преславное изменение! Вместо смерти нам даруется жизнь, вместо тления — нетление, вместо бесчестия — слава. И потому не без причины святый апостол взывал: