Сочинения

68. «Амвросій, или Августинъ, или кто–либо другой сказалъ противное изреченію Господню». Кто говоритъ это? Если — я, то я — оскорбитель твоихъ отцевъ; если же ты говоришь, а я не позволяю, то ты оскорбляешь, а я называю тебя оскорбителемъ отцевъ. Но, скажешь, они писали такъ и въ ихъ словахъ содержится, что Духъ исходитъ отъ Сына. Что же это? Если они, бывъ вразумляемы, не одумались, если они отъ справедливыхъ обличеній не исправились: то ты говоришь свои речи, свое безразсудное мненіе вносишь въ ихъ ученіе, — и опять клевещешь на своихъ же Отцевъ. Если же они, придумавъ что–нибудь человеческое и несогласное съ лучшими (мужами), пали по неведенію, или были увлечены въ заблужденіе по недосмотру, но не противоречили, получая вразумленіе, и не противились внушенію; то что тебе до этого? Какъ ты можешь найти прибежище у техъ, у которыхъ нетъ ничего общаго съ тобою, чтобы избежать неизбежнаго наказанія? Если у нихъ, которые не пользовались темъ, чемъ ты пользуешься, но у которыхъ есть много другихъ дотойныхъ удивленія качествъ, какими блеститъ ихъ добродетель и благочестіе, высказано твое неправое мненіе по неведенію, или недосмотру: то для чего ты принимаешь ихъ человеческое паденіе за законъ, чтобы нечествовать, и на основаніи своего закона выставляешь беззаконниками техъ, которые не оказались законополагающими ничего такого, и подъ видомъ любви и уваженія обвиняешь ихъ въ крайнемъ нечестіи? Не хороши попытки твоихъ стараній. Посмотри же на чрезмерность нечестія и на безразсудство здохудожнаго ума: приводятъ во свидетельство Владыку, — и оказываются клеветниками; призываютъ во свидетели учениковъ Его, — и оказывается, что также и ихъ осыпаютъ клеветами; прибегаютъ еще къ отцамъ, — и вместо чести произносятъ великую на нихъ хулу.

69. Называютъ ихъ Отцами, — ибо действительно называютъ, — но не для того, чтобы воздать имъ честь Отцевъ, но чтобы найти, чемъ бы сделаться для нихъ отцеубійцами. Не страшатся и изреченія божественнаго Павла, которое сами съ великою злобою направляютъ противъ отцевъ своихъ. Онъ, получившій власть связывать и разрешать, связывать узами страшными и крепкими, — ибо оне достигаютъ до самаго Царствія небеснаго, — онъ великимъ и громкимъ голосомъ провозгласилъ: аще мы, или Ангелъ съ небесе благовеститъ вамъ паче, еже благовестихомъ вамъ, анафема да будетъ (Гал. 1, 8); Павелъ, неумолчная труба Церкви, такой и столь великій мужъ, предаетъ анафеме техъ, которые дерзаютъ принимать и вводить какое–либо мудрованіе, несогласное съ Евангеліемъ; и не только другихъ, которые бы осмелились на это, подвергаетъ величайшимъ проклятіямъ, но и себя самаго, если бы онъ оказался виновнымъ, подвергаетъ подобному же осужденію. И этимъ онъ не ограничиваетъ страшнаго приговора, но и проникаетъ въ самое небо, и, если найдется Ангелъ, приставленный оттуда надъ областями земными, проповедующимъ какое–либо ученіе, несогласное съ Евангеліемъ: то и его ввергаетъ въ теже узы и предаетъ діаволу. А ты, призывая Отцевъ къ оскорбленію догматовъ Господа, къ оскорбленію проповеди, которой провозвестниками были ученики Его, къ оскорбленію всехъ Вселенскихъ Соборовъ, къ оскорбленію проповедуемаго по всей вселенной благочестія, не трепещешь, не содрогаешься и не страшишься угрозы, и даже, если не зделаешь своихъ отцевъ подлежащими ей вместе съ тобою, считаешь для себя жизнь не въ жизнь? Онъ (Павелъ) не обращаетъ вниманія ни на безтелесную природу (Ангеловъ), ни темъ, что они, какъ чистые умы, чисто и непосредственно предстоятъ общему Владыке, нисколько не стесняется, но наравне съ земными угрожаетъ имъ анафемою; а ты, Амвросія и Августина и другихъ называя отцами, — о, пагубная честь! — и вооружая противъ ученія Владыки, считаешь маловажнымъ навлечь это осужденіе — или на себя самаго, или на нихъ? Не доброе воздаяніе воздаешь ты отцамъ своимъ; не добрые трофеи приносишь родителямъ; ибо, хотя въ отношеніи къ этимъ блаженнымъ мужамъ, какъ не было у нихъ ничего общаго съ твоими умствованіями, твоимъ неверіемъ и нечестіемъ, такъ и твоя анафема не найдетъ доступа простираться на нихъ; однако ты темъ самымъ, что думаешь подтвердить ими нечестіе, противъ котораго они вопіяли светлыми делами своими громче всякаго голоса, готовишь анафему (самому себе).