Сочинения

304. Человеку, известному у себя на родине и живущему под властью тирана кровожадного и зверского, можно дать лишь очень мало добрых советов, разве только уйти в изгнание. Когда же тиран из осторожности, по необходимости или по общему складу жизни в его государстве ведет себя с оглядкой, то человек, заметный среди других, должен стараться прослыть смелым, но спокойным и не склонным изменять свое поведение, если его к этому не вынудят; в таком случае тиран старается тебя обласкать и не давать тебе повода думать о переменах. Но он не поступал бы так, если бы знал тебя как человека беспокойного; в этом случае, считая, что ты никоим образом не можешь сидеть смирно, он вынужден будет всегда искать способ тебя уничтожить.

305. В случае, о котором говорится выше, лучше не быть в числе людей, особенно близких тирану, потому что он не только тебя ласкает, но меньше рассчитывает на тебя, чем на своих приближенных. Таким образом ты пользуешься его величием, а гибель его вознесет тебя еще больше. Однако для человека, малоизвестного у себя на родине, заметка эта не годится.

306. Есть разница между подданными, доведенными до отчаяния, и подданными недовольными, потому что они не думают ни о чем, кроме перемен, и ищут их даже с опасностью для себя, а другие, даже если и желают нового, не вызывают случая, а выжидают его.

307. Нельзя хорошо управлять подданными без строгости, ибо этого требует злобность людей, но суровость надо совмещать с осторожностью и всячески это показывать, дабы люди верили, что жестокость тебе не по сердцу, но что прибегаешь ты к ней по необходимости и во имя спасения общественного.

308. Надо обращать внимание на действие, а не на видимость и внешность вещей; однако трудно поверить, как сильно можно расположить к себе людей лаской и приветливым словом; причина этого, как мне кажется, в том, что каждый считает свои заслуги большими, чем они есть, и поэтому впадает в гнев, когда видит, что ты не отдаешь ему должное в той мере, в какой это, по мнению его, следует.

309. Человеку делает честь, если он не дает обещаний, когда не намерен их сдерживать; обычно, однако, всякий, кому ты отказываешь, бывает недоволен, ибо люди не слушаются голоса разума. Обратное бывает с теми, кто обещает много, ибо часто случаются неожиданности, благодаря которым не приходится проверять твои обещания на опыте, и таким образом ты удовлетворил людей ничем; когда доходит до дела, всегда найдется предлог, чтобы от этого уклониться, а большинство столь простодушно, что позволяет дурачить себя словами. Однако нарушать слово так отвратительно, что надо держаться обратного, и это важнее всякой пользы; поэтому человек должен умудриться отделываться, когда может, общими словами и по возможности избегать точных обещаний.

310. Берегитесь всего, что может повредить, а не пойти вам на пользу; поэтому ни в отсутствии, ни в присутствии других никогда не говорите ничего для них неприятного, если в этом нет выгоды иди необходимости, ибо безумно без нужды создавать себе врагов; напоминаю вам об этом, потому что почти всякий повинен в таком легкомыслии.

311. Кто идет на опасность без должной осмотрительности, того надо назвать грубым животным; мужествен тот, кто, зная опасность, смело идет ей навстречу по необходимости или ради достойного дела.

312. Многие думают, что мудрый не может быть храбрым, так как он видит все опасности; я держусь обратного мнения, – что робкий не может быть мудрым, ибо уже тот судит слабо, кто расценивает опасность выше, чем должно. Чтобы разъяснить это темное место, я скажу, что не все опасности страшны на деле; одних человек избегает благодаря своей бдительности, искусству или смелости, выход из других указывают случай и тысяча неожиданностей. Поэтому тот, кто знает опасности, не должен считать, что все они несомненны, но, обдумав разумно, в чем он может надеяться на помощь и где ему может благоприятствовать случай, он должен быть мужественным, не отказываться от смелых и почетных предприятий из страха перед всеми опасностями, которые ему предстоят.

313. Ошибается тот, кто говорит, что образованность портит человеческие головы, хотя для людей ума слабого это, может быть, и верно; хорошую голову образованность делает совершенной, потому что дар природный в соединении с даром привходящим образует самый благородный состав.

314. Не для собственной пользы были посажены князья, ибо никто не пошел бы в рабство даром, – но во имя интересов народов, чтобы дать им хорошее управление; поэтому, когда князь перестает считаться с народом, он уже не князь, а тиран.

315. Скупость в князе несравнимо гаже, чем в частном человеке, и не только потому, что князь, который может давать больше, тем большего лишает людей, но и потому, что имущество частного человека принадлежит ему целиком, существует только для него и нельзя им распоряжаться, не вызывая справедливых жалоб; достояние же князя дано ему для пользы и выгоды других, а потому, удерживая его для себя, он обманно лишает людей того, что должен им отдать.