Сочинения

17. 1. А какие препятствия возникнут для лечения, если люди станут воздерживаться от животных? Разве мы не видим, что люди, зрение которых слабеет, сохраняют его, поедая мясо гадюк[79]? 2. Один из домашних врача Кратера стал жертвой неизвестной болезни, его плоть стала отделяться от костей, и [известные] лекарства не принесли пользы; тогда ему приготовили гадюку тем же способом, каким готовят рыбу, дали съесть, и его плоть снова пристала к костям. 3. Многие и иные животные, будучи съедены, оказывают исцеляющее действие, и каждая из частей животных [оказывает свое особое действие]. Тот, кто отказывается от одушевленных, отказывается и от всего этого.

18. 1. И если, как говорят, растения тоже имеют душу, то какой будет наша жизнь, если мы не занесем ножа ни над животным, ни над растением? Но если не кощунственно срубить дерево, то не кощунственно и забить животное[80].

19. 1. Но, скажет кто-нибудь, не нужно убивать единородных, если и в самом деле души животных единосущны нашим. Однако если он допускает, что души воплощаются добровольно, то, очевидно, допускает и то, что они воплощаются ради обретения юности, ибо именно в ней всякое наслаждение. Почему же в этом случае им не погрузиться опять в человеческую природу[81]? 2. Если же души возвращаются добровольно и, благодаря страстной любви (ἔρωτι) к юности, проходят через все эйдолы живых существ, то им, пожалуй, радостно состояние поднятости [над телами]. А само это состояние поднятости есть быстрейшее возвращение к Человеку (ἐπὶ τὸ ν ἄνθρωπον), поедаемые же тела не могут родить в освобождающихся от них душах печали. Возможно, когда они освобождаются [от своих животных тел], в них возникает любовное стремление стать Человеком — так что насколько их мог бы огорчить уход из человеческого тела, настолько могло бы обрадовать расставание с другими телами. Ибо этот уход из иных тел есть быстрейшее возвращение к Человеку, который властвует над всеми неразумными существами, как Бог над людьми. Это достаточная причина для убийства иных животных, насколько они повинны в несправедливом убийстве человека. 3. Итак, если души людей бессмертны, а души неразумных смертны, то не совершают несправедливости убивающие неразумных; если же они бессмертны, то мы, убивая их, оказываем им ту же услугу, ибо ведем их к возвращению к человеческой природе.

20. 1. Если мы защищаемся, мы не совершаем несправедливости, но лишь наказываем совершающих ее. Так что если души бессмертны, то мы оказываем им услугу, убивая [их тела], если же души неразумных все-таки смертны, то, убивая их, мы не совершаем ничего неблагочестивого. 2. Разве, защищаясь, мы не поступаем справедливо? Мы убиваем змей и скорпионов, даже если они и не нападают на нас, чтобы никому другому не пришлось пострадать от них, таким образом мы защищаем род человеческий в общем; так почему же, убивая существ, нападающих на людей, а равно и тех, кто живет вместе с нападающими на людей и на [выращенный людьми] урожай, почему, говорю, убивая их, мы совершаем несправедливость?

21. 1. Если это однажды будет признано несправедливым, то нам нельзя будет пользоваться также ни молоком, ни шерстью, ни яйцами, ни медом[82]. Ибо как, отбирая у человека одежду, ты совершаешь несправедливость, так несправедлив ты и остригая овцу, ведь шерсть есть одежда овцы. И молоко не для тебя появилось, но для новорожденного потомства. Пчела собирает для своего пропитания то, что ты крадешь у нее ради своего удовольствия. 2. И это не говоря о египетском учении, гласящем, что мы совершаем несправедливость, касаясь растений[83]. Если же растения возникли для нас, то и пчела нам рабствует, производя мед, и шерсть растет на овцах, чтобы служить нам украшением и защитой[84].

22. 1. Самим богам приносили в жертву животных, чтобы осуществить благочестие. И среди богов [нами чтятся] Аполлон Волкобойца (Λυκοκτόνος)[85] и Артемида Зверобойца (Θηροκτόνος)[86]. 2. [В этом нет ничего удивительного,] поскольку и полубоги, и все герои — существа, которые выше нас и родом, и добродетелью, — одобряли приношение одушевленных до того даже, что приносили в дар богам и по двенадцать, и по сто жертв. Геракл же, кроме всего прочего, воспевается и как пожиратель быков[87].

23. 1. Что же до давнего предостережения Пифагора, отвращающего людей от поедания друг друга[88], то это глупость[89]. Ибо если бы во времена Пифагора все люди поедали друг друга, то был бы пустым болтуном тот, кто вздумал бы оторвать людей от поедания иных живых существ, с тем чтобы отвратить их от поедания друг друга. Благодаря этому он, скорее, склонил бы их к людоедству, показывая, что равно поедание себе подобных и насыщение мясом свиней или коров. 2. Если же в те времена взаимопожирания не существовало, то зачем был нужен этот догмат? Если он установил этот закон для себя и своих товарищей <...>[90], то это позорное предположение, ибо предполагается, что те, кто жил вместе с Пифагором, пожирали друг друга[91].