Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3

По размерам «Русские Записки» толще «Современных», однако материал в журнале менее разнообразен. Читателю здесь предоставляется главным образом статейный материал. Художественная проза сводится к пьесе Алданова «Линия Брунгильды», впервые здесь появляющейся в печати. Пьеса эта уже шла на русской сцене в Париже и о ней много писалось. Трудно по тексту судить, насколько она сценична, но как литературное произведение читается она с интересом. В драматической форме негде развернуться Алдановскому юмору, его философической иронии; настоящий Алданов здесь загнан в ремарки, которые при постановке на сцене исчезнут для зрителя.

Следующей по порядку вещью дана глава из книги Бунина «Освобождение Толстого». Книга эта, по-видимому, ничего не прибавит к славе Бунина. Предлагаемая вниманию читателя глава содержит в главной своей части анализ отношения Толстого к смерти. Бунин почему-то придает большое значение мнению о Толстом Алданова и полемизирует с последним. Язык Бунина, нашего лучшего современного стилиста, здесь вял и бесцветен, ход рассуждений его лишен динамики; да и оригинальных взглядов на Толстого-моралиста Бунин не высказывает.

Отдел стихов открывается прекрасной поэмой Ант. Ладинского - «Поэма о дубе». Дуб как символ давно уже занимал воображение Ладинского. Во всех выпущенных им сборниках можно найти стихи, посвященные этому романтическому древу. Теперь Ладинский попытался синтезировать разбросанные в них мысли в отдельной поэме.

Поэма начинается противопоставлением, «как в школьной басне Лафонтена», судьбы перед бурей тростника и дуба. Но поэт предпочитает гибель дуба.

Средь молний и орлиных сил...
... Предпочитаю шаг нелепый,
Любви трагической золу,
И дуб, разбитый небом в щепы,
Шум черных платьев на беду!

Ладинский - романтик, это мы давно знали, но никогда еще он не отваживался на такой откровенный романтический пафос. Вместе с тем поэма его полна образов, внезапных вспышек мыслей и ассоциаций, искусных стилистических вариаций, свидетельствующих о большом мастерстве.

Довид Кнут дал два стихотворения, всё в том же романсном роде, в который он провалился с тех пор, как отказался от своей первоначальной библейской темы. Хороши по своей искуснейшей простоте и мелодичности стихи Л. Кельберина:–

Смерть на дудочке играет,
Ветер песенку поет.
Белый парус выплывает,
Тоже к берегу плывет... и т.д.

После него стихи Ю. Софиева бледны и многословны. Арс. Несмелов напечатал «Песни об Уленспигеле». Рядом со стихами парижан от этих «песен» веет каким-то старомодным холодком и кажутся они не оригинальным произведением, а переводом.

Сразу же за стихами начинаются статьи, расположенные без видимого порядка. Тут с большой любовью написанная и потому с интересом читаемая статья К. Давыдова о перелетных птицах, и статья на «актуальную» тему Н. Бердяева «О фанатизме, ортодоксии и истине», и статья о смертной казни Мих. Осоргина, и статья о французской Генеральной Конфедерации Труда и правительстве Блюма[494], и политическая статья М. Вишняка[495] и т.д. Закрывается номер «Дальневосточным обозрением», в которое входят статьи: События в сев. Китае, Русская эмиграция на Дальнем Востоке и Эмигрантские писатели на Дальнем Востоке.

Меч, 1937, №32, 22 августа, стр.6. Подп.: Г.Николаев.

А.М. Хирьяков. Пятидесятилетие литературной деятельности

1

Пятьдесят лет тому назад в «Северном Вестнике», в котором тогда ближайшее участие принимал Н.К. Михайловский, в августовской книжке журнала были впервые напечатаны стихи нашего маститого сотрудника, Александра Модестовича Хирьякова.

Отделом стихов в «Северном Вестнике» в то время ведал А.Н.Плещеев. Как поэта, Плещеева А.М. никогда особенно не почитал. Но на одном из вечеров в Лесном институте, где учился А.М., Плещеев выступил со своими стихами и произвел большое впечатление на начинающего автора-студента. А.М. запомнилась его плотная, высокая фигура, старческий хриповатый голос, - взволнованный и воодушевленный. Плещеев читал стихи, написанные в духе того времени: с глубой верой в исповедуемые поэтом общественные идеалы и с наивным презрением к художественной форме. Его провожали шумными, долго не прекращавшимися рукоплесканиями.

Плещеев принял А.М. просто и деловито. Из оставленных в редакции трех стихотворений он выбрал одно, о дубе, который, перенеся бурю,

поднявшись к небу гордою вершиной,

     Требовал простора, света и свободы.

Плещеев указал на недочеты стихотворения, посоветовал дописать вступительный куплет. И стихотворение появилось в августовской книжке журнала за полной подписью счастливого автора.