Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2

 Гомолицкий – поэт большой внутренней углубленности. Всё творчество его проходит sub speciae aeternitatis. Это – глубоко религиозная (отнюдь не в конфессиональном смысле) натура. Религиозные и филосософские мотивы преобладают в его творчестве. Любовь к потерянной Родине стала тоже как бы религиозной категорией в духовном мире поэта.

– По форме поэзия Гомолицкого – подчас трудно усваиваема, трудно расшифровываема. Его поэтическая речь подчас кажется какой-то невнятицей. Но, странным образом, этим нисколько не нарушается (по большей части) плавность и благозвучность его стиха, – по преимуществу любимого его стиха – классического стиха русской поэзии – 4-стопного ямба.

– Почти у каждого поэта есть стихотворение, обращенное к его Музе. Есть такое стихотворение и у Гомолицкого, хотя Муза в нем не называется и хотя (в виде исключения) оно даже написано не ямбом.

Читать стихотворение «Не научившись быть вполне земным» на стр. 18 «Цветника».

 В поэзии Гомолицкого несомненно чувствуется влияние Блока (из ближайших к нему по времени классиков русской поэзии) и Тютчева (из более отдаленных).

 Оба эти имени не раз упоминаются Гомолицким с благоговением в его списках.

– Глубоко осмысленная и музыкальная «невнятица» стихов Гомолиц­кого напомнила мне еще невольно первый сборник стихов Клюева «Сосен перезвон». (Брюсов учуял здесь «тютчевское» и был в восторге).

– [... Рассказать, как я подменил скептикам Гусеву и Клечковскому Клюева Тютчевым в 1912 г.]^[528] – В прозе Гомолицкого замечается влияние Ремизова.

 = Но и еще одно, долженствующее удивить нас, влияние можно отметить у Гомолицкого, – это влияние Державина. Да, его поэтический язык часто возвышается до языка автора «Бога» и «На смерть кн. Мещерского». – Невнятица?.. А что сказал Пушкин о Державине?.. (Цитир.)

– Почему, каким образом Гомолицкий пришел к Державину?

 Если принять во внимание религиозное содержание его поэзии, то это не удивительно.

 А форма – тяжелый, медлительный, торжественный, изобилующий архаизмами стих? –

 – У Гомолицкого есть, в рукописи, сборник «Ермий». И вот, в нем он ставит своей задачей восстановление архаизмов в современном живом языке.

== Из предисловия к «Ермию»*):

 «В русской словесности преображают речь архаизмы – церковнославянизмы, ассоциируясь с языком богослужения; отсюда в предлагаемых стихах столько архаических “трудных”, “диких”, отжитых речений: они – не красивости стилизации и обязаны не причуде, но суть неизбежность стояния при чуде, вс"e из источника неиспользованных глубин и роскошей напрасно (хоть благодатно, потому что чем забытее, тем теперь неожиданнее, живее) забытого русского словесного прошлого». – Мы потом еще остановимся на Ермии.

 Перейдем же к рассмотрению отдельных произведений Гомолиц­кого – и сначала тех, которые появились в печати.

I. «Варшава» (поэма, 1934)

 Прекрасная вещь. – Странник-эмигрант на чужбине. Памятники и символы «великой» Польши – и воспоминание о погибшей России. Символ: Евгений «Медного Всадника» отомщен – это он теперь восседает на коне (...памятник Юзефу Понятовскому) и грозит: «Ужо тебе!..» А слава империи Петра распалась в прах...

 Поэт не хочет, однако, отожествлять себя и с этим победившим «Евгением». Он уходит в мир личных, духовных переживаний и зовет туда же и нас.

 – Здесь – 4-стопный ямб, плавный и напевный стих; большое внутреннее напряжение; искреннее, сильное чувство.

 Читать: сс. 3-4 ([введение] 1-я глава)

сс. 13-16 (заключение, может быть, с сокращениями)

 Есть отдельные красивые места, – напр., на стр. 7.

    «За немотой оград чугунных,
     На соловьиные сады
     Садится дым прозрачно-лунный
     Слоями ломкими слюды».

  II. Эмигрантская поэма (Таллинн, 1936)

 Сюжета никакого нет. Это – медитации эмигранта, [но] [часто– яркие и образные] описание его обыденной жизни;

 [Как можно было в этом мире...

             И т.д.]

Многое – ярко и образно. [Поэт на прогулке видит ящерицу:]

[См. стр. 7: «Спешит согреться...»]

 А в конце мысль-находка: о духовном значении пустынножительства, подвижничества «малых сих», бывших подлинными героями. Поэт много знал таких подвижников в эмиграции. Вот тут и выход.

 И читай – заключение

 на стр. 11 и 12.

NB. Язык – уже несколько тяжелее, чем – в 1934 г. – в «Варшаве».

  Ода («Священная Лира», 1937. Написано в 1936)

= Слишком риторично, неудачно. Тема:

«Избегнуть смерти не старайся,
   Знай, смерть – ковчег твой, новый Ной,
   И вечности воспламеняйся
   Взволнованною тишиной!»