Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

Есть средства горькие забвенья,
но трезвым благостно принять
суровой смерти посвященья –
ее бессмертную печать.
Избегнуть срока не старайся,
знай, смерть – ковчег твой, новый ной,
и вечности воспламеняйся
взволнованною тишиной.

Как благодатен тот иаков,

что с ней при жизни спор имел,
на ком следы остались знаков
объятий, огненных для тел.
Богонетленны эти знаки
косноязычья, хромоты –
духопрозрачнящие паки
природы темные черты.

Порой иным, но сродным, слогом

– в нем та же бледность, тот же свист –
она является к порогам
сознаний тех, кто прост и чист:
как воспаленным точкам близко
двух сопрягающихся тел
от сфер сиянья, травам низким
душистым – от духовных дел;
пусть только воспаленья токи,
возникнув, после не найдут
другого тела, в кости, в соки
проникнут огненно, пройдут.
В столь трудной радости высокой
в час новопламенных минут
к сто-ликой, -сердой, -умной, -окой
телесным знанием придут,
и им откроется прозренно
в какой-то серый день – листва,
быть может, только вспыхнет тленно –
простая тайна единства.
Под шелест трав у ног, под пенье
в заборе ветра – свист и звон –
о жизне-смерте-становленьи
преобращающий закон.

Мы, кто сомыслить ей не смеем,

– от душ, от древ, до пыли плит –
светильник, сытимый елеем,
в котором общий дух горит.
Пока еще то пламя тлеет,
всепроникая естество,
в светильнике не оскудеет
духовной плоти вещество.
Не тот, кто бренного дыханья
с благоуханием ветров
сорастворил благоуханье,–
в ком умер мир живой – тот мертв.

*