Сочинения. Том 4

9.8.17. Например, у нас два глаза, и у каждого глаза — равное количество частей, и они не отличаются ни по форме, ни по величине, ни по местоположению, ни по структуре или связи с близлежащими частями тела, но и хрусталики в них одинаковые, и стекловидное тело имеет одинаковый цвет, форму и плотность; я называю плотностью различие частей по мягкости и жесткости.

9.8.18. Ни в пленках, ни в оболочках оба глаза ничем не различаются, но они имеют равную длину, равную толщину или тонкость, при этом нимало не различаясь цветом и плотностью, а также имеют равное число мышц, причем все мышцы имеют одинаковый объем, форму, цвет и состав.

9.8.19. Ты обнаружишь то же самое правильное соотношение во всех частях тела. Ведь не только парные части тела, такие как глаза, уши, _*[206], почки, яички, руки и ноги, имеют одинаковое устройство справа и слева, но то же относится и к тем частям тела, которые кажутся несоставными, а в действительности являются парными: головной мозг, язык, челюсти, легкие, грудная клетка, матка у женщин и другие подобные части.

9.8.20. Ведь у каждой из них правая и левая сторона имеют равное число частей, и по величине, толщине или тонкости, цвету, плотности и по природе они также ни в чем и ничем не отличаются.

9.8.21. То же касается и рода артерий, вен и нервов: справа и слева они равны, и подобие их сущностей ничем не нарушено.

9.8.22. Итак, как мы составляем мнения о том, что создано людьми, таким же образом следует делать выводы и в отношение божественных творений и изумляться Творцу нашего тела, кем бы из богов Он ни был.

9.8.23. Если из-за того, что мы не видим Его, мы скажем, что Его нет, то мы не сохраним аналогии с мнением в отношение искусств: ведь мы составляем мнение о произведении искусства не из-за того, что видели построившего корабль или кровать, не беря в расчет пользу всякой из частей, но именно в таком подходе полагаем основу нашего суждения.

9.8.24. Ведь было бы смешно, если бы кто-нибудь стал называть человека, который делает такие вещи, мастером только потому, что видел его, даже если какие-то из частей оказались плохо устроенными; также смешно, если кто-то увидит прекрасно построенный корабль, или дом, или кровать и, не зная мастера, решит, что это создано без искусства или возникло случайно, в то время как все знают, что то, что создано без искусства, никогда не бывает удачным, а то, что возникает случайно, бывает удачным редко. Поэтому если соблюдать аналогию между суждением о видимых и невидимых мастерах, то было бы смешно полагать, что то, что создало наше тело, было чуждо искусства и понимания пользы.

9.8.25. Ведь не следует привносить извне критерии, чтобы рассмотреть то, понимание чего все мы имеем по природе.

9.8.26. Применяя эти критерии, Гиппократ написал, что «природа сама воспитана: не учась, она делает, что нужно», а в другом месте, что «природные свойства суть врачи болезней»[207], а также что «природа достаточна во всем для всех»[208].

9.8.27. Он называет ее справедливой, а иногда говорит, что врач — ее помощник и подражатель, и постоянно в рассуждениях о частных вопросах воспевает ее и изумляется ее силе. Не дерзая объявлять, какая сущность создала нашу природу и руководит ей, он называет создавшую нас причину, как это в обычае у всех людей, природой.

9.9.1. Платон же объявляет причиной нашего возникновения сотворившего мир Бога, который повелел детям своим устроить род людей, взяв от него самого сущность бессмертной души и добавив в нее смертное.

9.9.2. Однако нам следует знать, что различные виды рассуждения и доказательства требуются для утверждения о том, что мы созданы попечением некоего Бога или богов, с одной стороны, и для рассуждений о сущности устроившего нас, а также нашей души, с другой.

9.9.3. То, что устройство нашего тела есть дело высшей мудрости и силы, доказывается посредством того, что я изложил немного раньше; то, что о сущности души и создавших нас богов и еще более — обо всем теле нашем говорит божественный Платон, может быть лишь убедительным и правдоподобным, что и сам он заявляет в «Тимее», в самом начале изложения своего учения о природе, повторив затем это в середине повествования.

9.9.4. Итак, у него Тимей, намереваясь приступить к этому рассуждению — ведь он вложил все рассуждения о природе мира в уста Тимею, — говорит так:

9.9.5. «А потому не удивляйся, Сократ, что мы, рассматривая во многих отношениях много вещей, таких как боги и возникновение Вселенной, не достигнем в наших рассуждениях полной точности и непротиворечивости. Напротив, мы должны радоваться, если наше рассуждение окажется не менее правдоподобным, чем любое другое, и притом помнить, что и я, рассуждающий, и вы, мои судьи, всего лишь люди, а потому нам приходится довольствоваться в таких вопросах правдоподобным мифом, не требуя большего»[209].