Глухомань северного бревенчатого городишка,Где революция, как именины у протопопа.Ряд обжорный и каланчи вышкаЖдут антихриста, сивушного потопа.На заборе кот корноухийМурлычит про будошника Егора,В бурнастых растегаях старухиГреют души на припеке у собора.Собор же помнит Грозного, Бориса,На створах врат Илья громогласный,Где же Свобода в венке из барбариса,И Равенство — королевич прекрасный?Здесь не верят в жизнь без участка,В смерть без кутьи и без протопопа.Сбывается аракчеевская сказкаПро немчуру и про мужика-холопа:Немец был списан на икону —Мужику невдомеки рожа…По купецким крышам, небосклону,Расплеснулся закат-рогожа.На рогоже страстотерпица РоссияКажет Богу раны и отеки…Как за буйство царевна СофияМы получим указ жестокий:«Стать уездной бревенчатой глухоманиЧерной кухней при Утгоф-бароне,И собору, как при грозном Иоанне,Бить уставы в медные ладони».
337
Миновав житейские версты
Миновав житейские верстыУмереть, как золе в печурке,Без малинового погоста,Без сказки о котике Мурке.Без бабушки за добрым самоваром,Когда трепыхает ангелок-лампадка.Подружиться с яростным паромЧеловечеству не загадка. —Пржевальский в желтом ПамиреВидел рельсы — прах тысячелетий…Грянет час, и к мужицкой лиреПрипадут пролетарские дети.Упьются озимью, солодягой,Подлавочной ласковой сонатой,Уж загрезил пасмурный ЧикагоО коньке над пудожскою хатой.О сладостном соловецком чинеС подблюдными славами, хвалами…Над Багдадом по моей кончинеЗаширяют ангелы крылами.И помянут пляскою дервишиСердце — розу смятую в Нарыме,А старуха-критика запишетВ поминанье горестное имя.
338
Запах инбиря и мяты
Запах инбиря и мятыОт парня с зелеными глазами:Какие Припяти и ЕфратыПротекают в жилах кровями?Не закат ли пустыни в мочках,Леопарды у водопоя?В осиновых терпких почкахЕсть оцет халдейского зноя.Есть в плотничьих звонких артеляхОтгулы арабской стоянки,Зареет в лапландских мятеляхКоралловый пляс негритянки.Кораллы на ладожской юфти —К словесному знать половодью…В церквушке узорчатый муфтийРыдает над ветхой триодью. —То встреча в родимых бороздахЗерна с земляными сосцами.У парня в глазницах, как в звездах,Ночное, зеленое пламя.Как будто в бамбуковых дебряхЗа маткой крадутся тигрята,И желчью прозябли на вербахИнбирь и чилийская мята.