Сочинения в 2-х томах. Том 2

«К противнику можно было бы обратиться словами Августина в «Исповеди»; говоря, что Бог есть как бы источник (venam) всякого бытия, он добавляет: «Что мне, если ты не понимаешь?»[52] Называя творца Богом и говоря, что Он есть, мы затем возвышаемся до совпадения и говорим, что Бог совпадает с бытием. Моисей называет Его создателем (formatorem): «И создал Господь человека...»[53] И если Он есть форма форм, Он дает бытие, хотя форма земли дает земле быть [землей], а форма огня — огню.[54] Форма же, дающая бытие [как таковое], есть Бог, формирующий всякую форму. Поэтому, как всякий образ имеет форму, дающую ему бытие образа, причем форма образа есть сформированная форма (forma formata) и истинное в образе только от формы, которая есть истина и образец, так всякое творение есть в Боге то, что оно есть: ведь там всякое творение, будучи образом божиим, находится в своей истине. Это, однако, не снимает существования вещей в их собственных формах; если бы этот человек любил истину, он должен был бы сделать прямо противоположный вывод на основании того, что изложено в «Ученом незнании» во множестве мест, ясно и выразительно.[55]

То же и со ссылкой на Мейстера Экхарта. Экхарт по поводу начала «Бытия», предварительно определяя бытие и доказывая, что Бог есть бытие, а также тот, кто дает бытие и особые формы того или иного бытия, прибавляет, что этим не снимается существование вещей в собственном бытии, а, наоборот, утверждается; он доказывает это на трех примерах: материи, частей целого и человечности Христа.[56] Материя не упраздняется и вовсе не обращается в ничто оттого, что всякое бытие целого — от формы, и часть — оттого, что бытие части — от бытия целого; и, утверждая, что Христос есть единственное личное ипостасное бытие самого Слова, мы не отрицаем, что Христос был обычный человек, как другие люди; так же он обосновывает это».

Далее я прочел другой вывод: «Абсолютная максимальность содержит в себе все и пребывает во всем» — с прибавлением, в котором противник утверждает, что универсалисты (universalizantes) в такого рода совершенной абстракции все делают Богом по сущности.

Наставник на это сказал: «Не знаю, для чего он говорит об «универсалистах». Что Бог во всем и все в Нем — известно из апостола Павла[57] и всех мудрецов. Но этим никто не утверждает сложности в Боге, так как все в Боге — Бог; земля в Боге не земля, но Бог, и так далее. Этот человек совершенно ничего не понимает, раз делает вывод о несовместимости этого с простотой Бога. Как с простотой единства согласуется то, что в Нем свернуто пребывает всякое число, так с простотой основания — все обоснованное.

А когда он говорит, что абсолютное совершенство не может стать совершеннее, — сказал наставник, — я с ним соглашаюсь; в силу этого все совершенство всего совершенного есть в Боге Он сам, то есть абсолютное совершенство всего, свернуто содержащее все совершенства всех вещей. Ведь если бы имелось некое совершенство, не содержащееся в божественном совершенстве, оно могло бы быть большим и не было бы бесконечным».

Вот так, дорогой друг, наш общий наставник из предпосылки противника сделал вывод против него самого!

Затем я прочел наставнику второе заключение, сделанное противником, — о непостижимой точности — и его удивление, что она усматривается в знающем незнании, будучи непостижимой.

Тут наставник заметил: «Неудивительно, что он удивляется, так как для человека нет ничего более удивительного, чем знающее незнание, то есть умение видеть, что точность видеть нельзя, о чем выше сказано достаточно. Когда он говорит, что на этом основании невозможно знание о Боге, он говорит правильно: речь здесь идет не о науке, внушающей веру в знание того, что знать нельзя, но о знании невозможности знать.

Он делает правильный вывод, что всякое сравнение хромает. Но раз он удивляется, что в области конечных величин всегда можно найти до бесконечности более подобное, чем данное подобие, пусть он рассмотрит деление конечной линии, при котором мы не достигаем неделимой точки, хотя кажется, что мы приближаемся к ней в частях частей. Так же верен и другой вывод — о недостижимости истины в подобии».

Следом я прочел третье заключение, сделанное, по его утверждению, на основании «Ученого незнания», — о непостижимости чтойности. «Пусть она будет постижима, как он утверждает, — сказал наставник, — все же она не постигается актуально, как и Бог, в высшей степени умопостигаемый, и солнце, в высшей степени видимое. Так же из совпадения противоположностей в максимуме не вытекает этот «яд заблуждения и неверия», разрушение корня наук, первопринципа, как заключает противник. Этот принцип первый с точки зрения рассуждения (rationem discurrentem), но не с точки зрения умозрения (intellectum videntem), о чем выше.