Сочинения в 3 томах. Том 1. Люди как боги

- А у нас отношение к некоторым иное, чем ко всем остальным. Мы называем это особое отношение любовью. И мы не требуем, чтобы любовь была особенно логична.

- Все явления имеют логику. Должна иметь ее и любовь.

- Она имеет ее. Но это особая логика. Тем, кто не знает любви, она покажется сумасбродством. И если мы не замечаем, что любовь странна, то лишь потому, что она широко распространена среди нас. Нет таких, кто не влюблялся бы хоть раз.

- Бедные! Вы, очевидно, проклинаете все на свете, когда на вас сваливается такое несчастье, как любовь?

- Наоборот, благословляем ее, как священный дар. Лучшее в человеке связано с любовью.

- Что именно - лучшее?

- Как бы тебе объяснить?.. Например, рождение новых людей… Без любви оно не происходит.

- Вам надо поучиться у нас. Все это просто и разумно. Яйца с зародышами приносят…

- Фиола, помолчим лучше. На Земле перед расставанием всегда молчат.

Мы молчали. Фиола прижималась ко мне. Может, она хотела сделать мне приятное, может, ей стало нравиться так сидеть - я не спрашивал. Я с горечью понимал, что страсть к ней бессмысленна. Можно сотрудничать со звездожителями, можно дружить с ними, помогать им, обучать их нашим наукам и технике, нашему общественному устройству, но влюбляться в них - противоестественно. Любовь - человеческое, слишком человеческое, ее не перенести в иные миры.

От этих мыслей мне стало совсем грустно.

- Прилетай к нам, - сказала Фиола. - Тебе понравится у нас.

- Может, и прилечу.

- Если ты не прилетишь, я попрошусь на Землю. Вы обещали возить нас к себе. Ты будешь меня ждать?

- Да, конечно, - проговорил я со вздохом. - Мне кажется, я только и делаю, что жду тебя.

- Приезжай обязательно. Я хочу тебя видеть больше всех людей.

- В этом мало логики, Фиола.

- Мало, да. Ты заразил меня своими странностями, Эли.

Я держал ее руки в своих, гладил их.

- Поцелуй меня, - сказала она одним светом глаз.

Я поцеловал ее и проговорил печально:

- Желанная и недоступная.

Она напряженно вслушивалась в мои слова. Я знал, что она потом будет повторять их про себя, будет стараться проникнуть в темный их смысл. Мне стало стыдно. Зачем я вношу человеческое смятение в спокойную душу далекого от людей существа? Зачем прививаю ей мучительную культуру наших страстей? Она постигнет лишь наши тревоги и страдания, наслажденье и счастье наше ей узнать не дано. В смятении и тоске она будет кружиться в своих глухих садах, будет призывать меня пением и светом: «Эли! Эли!» Зачем?

- Желанная и недоступная! - шептал я, глядя, как она исчезает в глубине сада.

34

Конференция звездожителей удалась на славу. Огромный зал Галактических Приемов был разбит на секторы, прикрытые куполами, а внутри каждого сектора созданы свои условия: альдебаранцы находят расплющивающее тяготение, альтаирцы - жесткое излучение своего яростного светила, вегажители - томный полумрак с роскошными растениями. Лишь для ангелов с Гиад специальных условий не обеспечили: этот народ отлично приспосабливается к любым.

Много секторов пустует. Конструкторы Оры предусмотрели столько разных возможностей существования, что половину их пока не удалось обнаружить.

Я хотел посидеть с Фиолой во время совещания. Но Вера настояла, чтоб я явился в сектор Солнца, где собрались люди. Я сел между Ромеро и Андре, тут же разместились Аллан, Ольга, Лусин, Леонид, позади и впереди - работники Оры, свободные от дежурств по механизмам. Людей набралось порядочно. Еще больше было гостей, особенно ангелов. Сектора поднимаются амфитеатрами - где креслами, где лужайками, где деревьями, каждому народу по привычкам. Перед креслами видеофоны с переводом любой формы речи в понятную слушателю. Я говорю «слушателю» по привычке, лишь мы да ангелы слушаем, у остальных речи освещают или пронизывают.

За отдельным столиком в центре зала уселись Вера и Спыхальский - председатели сегодняшнего совещания.

Я толкнул локтем хмурого Андре:

- Надо бы выбрать президиум, как любили предки - по одному представителю от созвездия, как по-твоему?

Андре в последние дни, недосыпая и недоедая, возился с ангелами, но нового не узнал. И у трусливых альтаирцев не удалось ничего выспросить, хотя они, несомненно, скрывали важные сведения о небесных путешественниках.

Он буркнул:

- Обратись к Ромеро. Я не специалист по президиумам.

К Ромеро я не обратился. Ромеро поставил трость между ног и скрестил на набалдашнике руки. Он со скучающим презрением оглядывал зал.

Я продолжал выпытывать у Андре:

- Ты после ангелов ходил к жителям Альдебарана и Капеллы, - как там?

- Так же. Никак.

- Ни единого намека?

- Я же сказал - никак! Или поставить дешифратор, чтоб ты мог понимать друзей?

- Ни мысли, ни сновидения?..

- В сотый раз отвечаю - ничего! Альдебаранцы стараются мыслить поменьше, а сны у них лишены образов - какие-то цветные полосы. Возможно, им снится, что тяжесть усилилась настолько, что не хватает дыхания.

- У них сон тяжелый в подлинном смысле… Без увеличения тяжести они не засыпают.

- Спасибо за разъяснение. Ты забыл, что я тоже слышал лекцию Спыхальского об образе жизни на Альдебаране и Капелле?