Сочинения в четырех томах. Том 1

Джоан осторожно размотала кровавые повязки на запястьях. Кое-где они прилипли, хоть я их и отмачивал. А то, что находилось под повязками, представляло собой весьма тревожное зрелище — особенно теперь, когда мы смогли увидеть все при дневном свете.

— Нет, с этим я не справлюсь, — в отчаянии заявила она. — Ты должен пойти к врачу.

— Только вечером, — пообещал я. — А пока забинтуй-ка снова.

— Раны глубокие, легко получить инфекцию. Роб, не сможешь ты с этим скакать. Право, не сможешь!

— Я окуну их в таз с раствором деттоля, а потом ты снова забинтуешь, чтобы не было видно.

— Больно? (Я не ответил). Конечно, больно. Глупости спрашиваю. — Вздохнув, она принесла таз, вылила в воду деттоль, так, что она стала молочно-белой. И я окунул руки.

— Это предохранит от инфекции. А теперь… Аккуратные, плоские повязки. Как можно незаметнее.

Она заколола концы бинтов крохотными булавками, и белые совсем узкие манжеты стали выглядеть опрятно. Под скаковым камзолом они будут незаметны.

— Отлично, — одобрил я, опуская рукава куртки, чтобы прикрыть их.

— А когда ты собираешься в полицию?

— Не пойду я туда.

— Но почему? Почему? — не могла она понять. — Ты можешь предъявить ему иск за нападение или за нанесение тяжких телесных повреждений. Или как там это называется…

— Предпочту сражаться по-своему… Для меня невыносима даже мысль, что я должен обо всем рассказывать, да еще подвергаться врачебному осмотру, позволить себя фотографировать… Чтобы потом вся эта гадость появилась в газетах…

— Наверное, ты чувствуешь себя униженным… И в этом все дело?

— Может быть, — ворчливо согласился я.

Она рассмеялась.

— Смешные все-таки существа мужчины!

Горячая ванна хороша, жаль действует недолго. Надо закрепить достигнутое гимнастикой. А именно этого меньше всего желали мои измученные мышцы. Но я все же сделал несколько нерешительных движений, пока Джоан жарила яичницу. И после того, как мы поели, уже более решительно вернулся к своим упражнениям. Ведь если я, не достигнув гибкости, окажусь на спине у Образца — нет шансов на победу.

После часа интенсивной работы я все-таки добился того, что смог поднимать руки выше плеч.

Джоан убирала квартиру, а когда я сделал передышку, спросила:

— Долго ты собираешься бить поклоны?

— До самого отъезда в Аскот.

— А почему бы нам не сходить на каток? Это хорошее упражнение, и уж, конечно, интереснее того, что ты делаешь.

— Ты просто гений, Джоан.

— Ну я-то считаю, что тебе следовало бы полежать в постели.

В числе постоянных абонентов катка на Квинсуэй мы значились с тех пор, как едва научились ходить. Но вместе не катались лет с шестнадцати. Однако все навыки в танце на льду, к которым мы приучены с детства, очень быстро вернулись.

После часа, проведенного на катке, напряжение в мышцах отпустило с головы до ног. Да и Джоан, скользя по льду рядом со мной, разрумянилась, и в глазах засверкали ослепительные огоньки.

В двенадцать мы, подобно Золушке, ускользнули с катка.

— Послушай… ну как теперь, не так больно?

— Все прошло.

— Лгунишка! Но вид у тебя не такой бледный, как раньше.

Мы отправились переодеваться. Главное — натянуть перчатки. Хотя пальцы были уже не такими распухшими и красными, но пульсация в них прекратилась, кожа потрескалась во многих местах.

Джоан сказала, что не поедет со мной в Аскот: будет смотреть по телевизору.

— И ты уж постарайся победить!

— Могу я приехать после скачек к тебе?

— Конечно, — удивилась она, что я спрашиваю. — Желаю удачи, Роб!

Глава 14

По дороге я поддерживал тепло и упругость пальцев беспрерывными упражнениями — «игрой на рояле». Если водитель такси видел все это, он, пожалуй, решил, что я страдаю пляской святого Витта, да еще в тяжелой форме.

Когда я с ним расплачивался у ворот ипподрома, он объявил, что останется тут и рискнет немного поволноваться.

И я договорился, что он отвезет меня обратно в Лондон.

— Можете что-нибудь подсказать? — спросил таксист, пересчитывая мелочь.

— А как насчет Образца в главной скачке?

— Не знаю, — поджал он губы. — Не очень-то я верю в этого Финна. Говорят, он выдохся.

— Не всякому слуху верь, — улыбнулся я. — До встречи.

— Да уж ладно.

Я направился прямиком к весовой. Часы на башне показывали пять минут второго. Сид — главный конюх Джеймса — стоял у дверей.

Увидев меня, он подошел.

— Значит, вы все-таки здесь!

— А почему бы и нет?

— Хозяин велел вас дожидаться. Он завтракает. Я сразу же доложу ему, что вы приехали. Понимаете, прошел слух, что вы не явитесь.

В раздевалке меня встретил гардеробщик:

— Привет! А я было решил, что вы раздумали выступать.

— Значит, вы все-таки приехали? — заметил и Питер Клуни.

Тик-Ток спросил:

— Какого черта, где ты пропадал?

— Откуда все взяли, что я не приеду?

— Не знаю. Такой слух прошел. Говорят, в четверг ты снова испугался. И вообще решил больше не участвовать.

— Очень интересно! — угрюмо процедил я.

— Не обращай внимания. Главное, что ты здесь. Я звонил тебе утром, но хозяйка сказала, ты не ночевал. Мне можно будет после скачек взять машину? Я встретил потрясающую девочку, — весело закончил он. — Она тут, и когда все закончится, поедет со мной.