Сочинения в четырех томах. Том 2

От нечего делать Бонд обхамил американские гоночные автомобили, и весь следующий час Феликс, жестикулируя своим стальным крюком, доказывал ему, что английские ничем не лучше. Устав от бесконечного спора, так и не придя к какому-то определенному выводу, оба рассмеялись и продолжили путь в тишине, нарушаемой только шуршанием колес по асфальту.

Дорога проходила по удивительно живописной местности. Приветливые лесные полянки чередовались с девственными зарослями папоротников и рощами невысоких стройных сосен. Встречающиеся изредка маленькие домики настолько естественно вписывались в окружающий ландшафт, что казались причудливыми созданиями самой природы, а не результатом работы человеческих рук.

Джеймс прикрыл глаза и мысленно представил, чем занята сейчас Тиффани и как они снова встретятся после скачек в Саратоге.

Лайтер затормозил, и, очнувшись от раздумий, Бонд увидел, что они остановились у закусочной. Ему были хорошо знакомы заведения такого рода — здесь можно было купить шоколад и любые сладости, приобрести пачку сигарет и при желании пару дорогих журналов. В гостиной, наверное, стоят массивные деревянные столы, покрытые сверху лаком. В холле — телефон. Меню, конечно же, стандартное и обязательно включает зажаренного на вертеле цыпленка и «свежую горную форель», пролежавшую в холодильнике.

Но, против ожиданий, местные блюда показались Бонду вкусными и аппетитными. Он взял яйцо, сосиски и тосты с кофе. Запив все это приличной порцией виноградного муската, Джеймс почувствовал себя вполне сытым и удовлетворенным завтраком.

— Ты, кажется, не в курсе, что Саратога — мертвый город? — Феликс мягко тронулся с места.

— Что значит мертвый?

— Понимаешь, одиннадцать месяцев в году он пустует. В общем, захолустная провинция. Есть там, правда, одна приманка — сернистые грязи. Говорят, здорово помогают при ревматизме. Так вот, изредка кто-нибудь приезжает подлечиться — и все. В девять вечера все как один ложатся спать, а если туда, не дай бог, попадешь днем, сдохнешь от скуки. Единственно, кого там можно встретить, так это двух забавных стариканов — все время спорят, чаще всего о том, какого цвета фасад нью-йоркского отеля «Юнион» — черного или белого. Довольно красивое здание на окраине города, но они, поди, сто лет не были в столице штата.

— Никогда не слыхал об отеле «Юнион». Кстати, какого цвета у него фасад?

— Он облицован розовым мрамором.

— Прекрасно, — Бонду почему-то казалось, что Феликс его дурачит.

— Но август — совсем другое дело, — Лайтер выглядел вполне серьезным. — На скачки стекается народ со всей страны. Цены на номера в гостиницах подскакивают раз этак в десять, а городской комитет начинает проявлять активнейшую деятельность — красят ограды ипподрома, устанавливают скамейки для зрителей, чинят фонтаны, а на середину городского пруда невесть откуда выволакивают полусгнившую индейскую пирогу. На ней якобы приплыл из устья Гудзона основатель города.

— Разве пруд имеет протоку?

— Нет, конечно. Все это пустые бредни. Читал утреннюю «Пост»?

— Не успел. Что-нибудь интересное?

— На любителя. Статейка Джимми Каннона — парень дельно пишет, — посвященная приближающимся скачкам, — Феликс достал из кармана вчетверо сложенную мятую газету и протянул Бонду.

Ему понравилась фотография репортера — породистое лицо с играющей на губах легкой улыбкой. Джеймс устроился поудобнее и углубился в чтение.

«Не секрет, что самые престижные скачки Америки проходят в городе, снискавшем дурную славу, — писал Каннои. — Саратога — королевство людей, поставивших себя вне закона. Известнейшие гангстеры, скрывающиеся от полиции Лас-Вегаса, не стесняясь, заглядывают здесь в самые дорогие рестораны и фешенебельные гостиницы. Город по сути уже отделился от своего штата. Откровенная роскошь соседствует с ничем не прикрытой нищетой. Да, бедность — вот подлинная причина, по которой власти не могут справиться с обстановкой. Мафия хорошо платит, чего даже при большом желании нельзя сказать о государственных ведомствах по социальному обеспечению.

Увы, законностью в Саратоге и не пахнет, зато есть свои законы, которым подчиняется даже последний выпивоха, каждый день нагружающийся в баре. О, старые добрые времена! Они канули в Лету, остались одни лишь воспоминания. Разве десять лет назад, сорвав куш в казино, опасался кто-нибудь, что его на месте же и прихлопнут? Да, его могли почистить приезжие гастролеры, но и то при условии, если парень один и без оружия. Сегодня же дилер, щелкнув пальцами, созывает целую банду головорезов, и тут же поневоле придется «сыграть еще разочек». В отличие от…»

Джеймс зевнул и пропустил несколько абзацев.

«Саратога — груда сухого хвороста, готового вспыхнуть от малейшей искры. Успокаивает лишь одно — среди жокеев мы видим таких признанных лидеров, как Ал Вандер-билт и Джек Витней. Скачки — их жизнь, их ремесло. Такие ребята на предложение попридержать лошадь ответят смачным плевком в физиономию».

Терпение Бонда иссякло. Он сложил газету и бросил ее на заднее сиденье.