Сочинения в двенадцати томах. Том 2

И несмотря на это, именно в Бордо наблюдается некоторое стачечное движение в 1791–1792 гг., т. е. тогда, когда ничего подобного не было в больших промышленных районах. Подобно другому торговому центру — Марселю, Бордо сосредоточивал в своих стенах массу рабочих, занятых работами в порту, а также в мастерских, необходимых для судостроения. Кроме того, Бордо был одним за многолюднейших городов Франции, и непрерывный проезд торговцев и путешественников еще способствовал тому, что после Парижа едва ли где-либо шла такая кипучая торговля предметами потребления: съестными припасами, одеждой, как именно в Бордо.

Мы увидим в дальнейшем изложении, что и в 1793, и в 1794 гг. рабочее население города Бордо было неспокойно; здесь нас интересуют лишь события, происходившие до издания закона о максимуме.

Впервые некоторое брожение среди рабочего населения города Бордо, особенно среди портных, проявилось весной 1791 г. Рабочие требовали увеличения платы, покидали мастерские, принуждали товарищей оставить работы, брали паспорта и уходили из Бордо в соседние города искать новых хозяев [32]. Директория департамента даже обеспокоилась довольно серьезно относительно сохранения порядка в городе, но муниципальные власти не придавали особенно грозного значения этому брожению. Хозяева, жаловавшиеся властям, не могли даже назвать зачинщиков; они не в состоянии были даже привести какие бы то ни было положительные улики, что в самом деле с рабочих кто-то берет «клятву» не работать [33]; вообще, ища признаков какой-либо организации среди рабочих, местная администрация ничего не нашла. События показали, что муниципалитет был более прав, чем директория департамента: порядок нарушен не был, и все окончилось бесшумно, без каких-либо резких осложнений; по крайней мере ни в архиве департамента Жиронды (в Бордо), ни в Национальном архиве никаких следов этого брожения я не нашел, а если принять во внимание, какая оживленная, нескончаемая переписка поднималась между местными властями, а также между директорией департамента и Парижем по поводу малейших беспорядков в эти годы, то можно думать, что в самом деле ни на какое сколько-нибудь резкое выступление рабочие Бордо в 1791 г. не отважились (как и предвидел муниципалитет) и что в данном случае отсутствие документов говорит об отсутствии событий. Остается лишь пожалеть, что и цитированные два документа архива департамента Жиронды ничего не говорят обстоятельнее о причинах неудовольствия рабочих, не приводят указаний относительно их заработка, их пожеланий и т. д.

Портными дело не ограничилось.

Стачка захватила и булочников города Бордо в том же апреле 1791 г.; по-видимому, протекала она не вполне спокойно. До нас дошел документ, показывающий, что между местными властями происходили некоторые несогласия по вопросу о том, что предпринять: администрация округа стояла с самого начала за крутые меры, а муниципалитет (в распоряжении которого находилась непосредственно полиция) не видел повода к административному вмешательству.

Так шло дело до 19 апреля, когда до сведения властей дошло, что булочники намерены устроить собрание. Муниципалитет тотчас же воспретил это собрание и известил об этом администрацию округа, подчеркивая при этом, что теперь, когда есть налицо намерение нарушить положительный закон, он, муниципалитет, знает свои обязанности [34].

Муниципалитет при этом даже язвит высшую инстанцию ссылкой на слова Мирабо («… d’ailleurs, vous le savez, messieurs, un des principes favoris du grand homme public dont la France porte le deuil étoit que le plus grand défaut des gouvernements est de trop gouverner…» etc.). Кроме этого документа, y нас нет никаких указаний, касающихся стачки булочников в Бордо в 1791 г.

Но если бы могло показаться на первый взгляд, что в самом деле бордосский муниципалитет держался выжидательной политики (вплоть до попытки стачечников устроить собрание) потому, что еще не существовало закона Ле Шапелье; если бы могло показаться, что тут действовало строжайшее чувство законности, то последующие события бросают на поведение муниципалитета несколько иной свет.