Сочинения в двенадцати томах. Том 2

Через год, весной 1792 г., стачечное движение в Бордо возобновилось. Оно захватило сначала плотников; муниципалитет вмешался и уладил дело так, что плотники добились повышения заработной платы. Но сам муниципалитет с беспокойством отнесся к успеху своего посредничества. «Ce n’est jamais sans inconvénient qu’une classe de manouvriers parvint à quelque succès dans ses réclamations. Toutes les autres sont bientôt seduites par exemple», — читаем мы в письме, которое муниципалитет отправил бордосским депутатам в Национальном учредительном собрании [35]. Вслед за плотниками забастовали рабочие, работавшие в хлебопекарнях. Булочники требовали повышения заработной платы ввиду непомерного вздорожания всех предметов первой необходимости. Чтобы добиться успеха, они решили без столкновений и открытых выступлений (sans éclat, как пишет об этой их тактике муниципалитет) партиями в 25–30 человек покинуть Бордо. Сначала муниципалитет не хотел вмешиваться в распрю, дабы на этот раз «не уклоняться от великих принципов» [36]. Между тем конфликт не улаживался, и городу грозила опасность остаться без хлеба. Муниципалитет обратился за советом в директорию департамента; оттуда ответили указанием на закон Ле Шапелье [37] и рекомендовали действовать на точном основании этого акта. Но муниципалитету это показалось «не весьма подходящим к обстоятельствам» [38], и он решил из городских средств приплачивать булочникам по 20 су в неделю, так что вместо прежних 13 су в день булочники стали получать 16 (по подсчетам муниципалитета) [39]. Зато «дело рабочих-булочников совершенно умиротворено» («entièrement apaisée»), — пишут мэр и его товарищи бордосским депутатам в Париж и прибавляют: «вы видите, какие жертвы должны нести все большие города в деле снабжения продовольствием, чтобы поддержать спокойствие!» [40].

При свете событий 1792 г. становятся понятнее и происшествия 1791 г.: охрана общественного спокойствия требовала в Бордо и в 1791, и в 1792 гг. особой осторожности в борьбе со стачечниками. Нигде во Франции в эти годы мы не встречаемся с такого рода опасениями властей перед бастующими рабочими, опасениями, доходящими до готовности нести самые серьезные материальные жертвы, лишь бы потушить конфликт.

В 1791 г. Бордо было в этом смысле совершенным исключением.

Как с беспокойством предвидел муниципалитет, успех стачечников не закончил эру рабочего движения.

Уже в первых числах сентября 1792 г. в городе Бордо происходило брожение, очень беспокоившее местные власти [41]. Вскоре разразилась стачка дрягилей (gabarriers), требовавших увеличения заработной платы [42]. В ноябре возобновилась стачка портных. Муниципалитет предложил командиру национальной гвардии разгонять сборища рабочих вооруженной силой, а депутации, пришедшей просить позволения собраться, было отказано со ссылкой на «закон 17 июня 1791 г.», т. е. закон Ле Шапелье [43].

Тогда же, осенью 1792 г. и зимой 1792/93 г., волновались я рабочие большой веревочной мастерской Руссо (как впоследствии показывал их хозяин, жалуясь на стачку в январе 1794 г. и прибавляя, что уже 16 месяцев рабочие нарушают законы) [44].

Так, спокойствие не водворялось в рабочей среде в Бордо. Закон о максимуме, как увидим в свое время, подлил масла в тлевший огонь.

Временное отсутствие безработицы и скопление рабочих в одном месте (в портах) сделали таким образом возможными стачки в Марселе и Бордо в 1791–1792 гг.

Оба эти условия встретились и на берегу Йонны среди рабочих, сплавлявших лес в Париж. В департаменте Йонны произошел чуть не вооруженный бунт рабочих, сплавлявших лес. Дело в том, что этот сплав производился подрядчиком по заказу парижского муниципалитета. При всей небрежности и неаккуратности расплаты муниципалитета с рабочими вообще (о чем речь еще будет впереди) в данном случае и подрядчик, и рабочие могли быть вполне уверены, что деньги будут им уплачены аккуратно и полностью, так как передача леса делалась лишь по получении денег. Работа была поэтому весьма завидная и редкая в годину безработицы.