Сочинения в двух томах

Во время оное правда, с небес приникнувшая и одновременно воссиявшая из земли, истина палит и уничтожает все стихии, показывая, что они суть только одною тенью истины. Утаепная же истина, как ризу, их носит. Видишь, государь, что единая только вера видит чудного оного человека, которого тенью все мы есть. Вера есть око прозорливое, сердце чистое, уста открытые. Она одна видит свет, во тьме стихийной светящийся. Видит, любит и благовестит его. Не видеть его есть то слепота; не слышать его есть то быть аспидом; не говорить о нем есть то быть немым. Вера всю сию мимотекущую сень, как воду непостоянную, преходит, вершит свой исход воскресением, очищенным чувством, взирая на человека, неприступным светом блистающего и «радуйтеся» говорящего.

Евнух. Сип мысли для меня особливо новые. Ах, я их давно жаждал. Теперь они долголетнейшую мою жажду утоляют. Ей! Священное писание есть то вода и купель. Се истинная вода. Вода и дух! Нищий Филипп духа к ней приложил. Ныне что возбраняет мне в ней креститься, умыться, очиститься сердцем от лукавствий и всех прежних моих началородных заблуждений и слепоты?..

Филипп. Воистину можно, если веруешь от всего сердца твоего в нетленпого человека Христа Иисуса… Что касается и самого меня, «веровал, тем же возглаголал…»

Евнух. «Верую, что сын божий будет Иисус Христос»».

Е р м о л а й. Конечно ж, в сию-то пресветлую страну приподнимает едящие землю сердца наши небесный наш человек и ползущих долу нас, спящих и мертвых, возбуждает следующим громом своим: «Восклонитеся и поднимите головы ваши, ибо приближается избавление ваше».

В сей-то стране живого человека узришь по сказке ангела: «Там его узрите…»

И а к о в. Так же гонит и Павел почивающих на мертвых стихиях, возбуждая хамов, вверившихся мертвенности стихийной. «Как, возвращаетесь опять на немощные и худые стихии?» «Так же и мы, когда были молоды, под стихиями мира были порабощены».

И се мудрование мертвых сердец называет пустою фи- лософпею, которая бражничит по бурде стихийной, препятствующей философствовать по Христу, о котором к галатам [322]: «Послал бог духа, сына своего, в сердца ваши…» «Такое мудрование, поскольку вовсе райскому нашему восходу в первородный мир мешает, оттаскивая долой око наше, для того будто в трубу трубит: «Если умрете с Христом от стихий мира, зачем как живущие в мире истязаетесь?» «Вышних ищите, где же есть Христос».

«О горнем мудрствуйте, а не о земном. Ибо умрете, и жизнь ваша сокровенна со Христом в боге».

«Мы не рабынины дети, но свободные».

«Вышний Иерусалим свободен есть».

Григорий. Труба Вселенной, Павел наш столько верным сердцем сладок, сколько аспидам противный. Ах, столько, как рождающая мать болит утробою, да вообразится в нас Христос! Сей молниевидный ангел неутомимо и чистосердечно очищает нам путь к переходу в гору Галилею, дабы нам обновиться духом ума и одеться в нового человека, созданного по богу в правде и преподобной истине. Он сам первый раз услышал животворящий голос блаженного сего человека возле Дамаска: «Саул! Саул! Что меня гонишь?»

О сем едином муже и хвалится: «Знаю человека…» И сим голосом нимало не разнится от данппловской музыки: «И се муж один, облаченный в ризу льняную».

А понеже сей есть живот вечный, дабы знать сего человека с отцом его, — истинного же счастия такова есть природа, что, чем множайших иметь в нем сопричастников, тем слаще и действительнее беззавистное сие добро становится и сим одним разнится от ложного мпрского счастия, о котором подобное сказать никак невозможно, затем, что как сама наша природа есть тленная, так и счастия ее суть тесные пределы, участников не терпящие, разве с умалением своим, и, будто древесные тенп, многих вместить не могущие. Того ради Павел, всего лишившись и собрав все усердие, гонптся, течет, все пробегает, все минует, вперед простираясь, дабы копм-либо образом постигнуть и прпобрестп человека, которого все святостные виды (разумей: церковные церемонии) слабою некоею тенью быть видятся, затменным мановением к дражайшей истине и к крайнейшему концу приводящие, обещая блаженпое во время свое явление сего прекраснейшего, паче всех сынов человеческих так, как обещает цветущая смоковница сладчайшие плоды. «Вменяю все тщетным быть, помимо превосходящего разумения Христа Иисуса, господа моего…» «Чтобы разуметь его и силу воскресения его…» «И как достигну воскресения мертвых».

А как уже получил желанное, и исполнилось на нем сие его слово: «Не напрасно тек». «Знаю человека». «После всех, как некоему извергу, явился и мне в то время, дабы множеством соучастников премирное свое умножить счастие». К тому ж-де единому венцу славы не во тленных наших мирах, но в первородном божием и во дне господнем, вечно процветающему, поощряет и прочиих всеми мерами к разумению, того же блаженного нетленного мужа возбуждая. «Восстань, спящий, и воскресни от мертвых — и осветит тебя Христос».