Сочинения в двух томах

Пять путников за предводительством своего ангела- хранителя пришли в царство мира и любви. Царь сей земли Мелхпседек никакого сродства не имеет с посторонними царями. Ничего там тленного нет, но все вечное и любезное, даже до последнего волоса, а законы совсем противны тиранским. Дуга, прекрасная сиянием, была пределом и границею благословенной сей страны, с сею надписью: «Мир первородный»; к сему миру касается все то, что свидетельствует в Св. писании о земле обетованной. А около него как было, так и казалось все тьмою. Как только пришельцы приступили к сияющей дуге, вышли к ним навстречу великим множеством бессмертные жители. Скинули с них все ветхое — как платья, так и тело, будто одежду, а одели в новое тело и одежды, вышитые золотыми сими словами: «Внемли себе крепче».

Вдруг согласная зашумела музыка. Один хор пел: «Отворите ворота вечные…» Поднялися ворота; повели гостей к тем обителям, о которых Давид: «Сколь возлюбленны селения твои…» Там особливым согласием пели хоры следующие. «Сколь красны дома твои, Иаков, и кущи твои, Израиль, которые водрузил господь, а не человек». Сели странники у бессмертной трапезы; предложены ангельские хлебы, представлено вино новое, совершенный и единолетнпй ягненок, трехлетняя юница и коза и тот телец, которым Авраам потчевал всевожделенного своего троеличного гостя, голуби и горлицы, и манна — и все, касающееся обеда, о котором писано: «Блажен, кто съест обед…»

Однак во всех весельях гости были не веселы: тайная некая горесть сердца их угрызала. «Не бойтесь, любезные наши гости, — говорили блаженные граждане, — сие случается сюда всем, вновь пришедшим. На них должно исполнить сие божественное писание: «Шестижды от бесов избавит тебя, в седьмом же не коснется тебя зло». Потом отведены были к самому царю. «Я прежде прошения вашего знаю ваши жалобы, — сказал царь мира, — в моих пределах нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания. Вы сами горесть сию занесли сюда из посторонних, языческих, враждебных моей земле, земель».

Потом велел их ангелам своим отвести во врачебный дом. Тут они, через целые шесть дней принимая рвотное, в седьмой день совершенно успокоились от всех болезней своих, а вместо горести на одном сердце написано было сие: «Да будет воля твоя»; на другом: «Праведен ты, господи, и правы суды твои»; на третьем: «Веровал Авраам богу…»; на четвертом: «Благословлю господа на всякое время…»; на пятом: «О всем благодарите…»

В то время вся Вселенная, с несказанным весельем и согласием плещущая руками, воскликнула сию Исаину песнь: «И будет бог твой с тобою присно, и насытишься, как желает душа твоя, и кости твои утучнеют и будут, как сад напоенный и как источник, ему же не оскудеет вода, и кости твои прозябнут, как трава, и разрастутся, и наследят роды родов». Сию песнь все до единого жители столь сладко и громко запели, что и в сем мире сердечное ухо мое слышит ее.

Афанасий. Знаю, куда говоришь. А какое рвотное лекарство принимали они?

Григорий. Спирт.

Афанаспй. Как сей спирт зовется?

Григорий. Евхаристия.

Афанасий. Где же нам взять его?

Григорий. Бедняк! Доселе не знаешь, что царский врачебный дом есть святейшая Библия. Там аптека, там больница горняя и ангелы, а внутри тебя сам арихиатор [336]. В сню-то больничную горницу иерихонского несчастливца привозит человеколюбивый самарянин. В сем одном доме можешь сыскать врачевство и для искоренения сердца твоего ядовитых и мучительных неприятелей, о которых написано: «Враги человеку домашние его». Враги твои суть собственные твоп мнения, воцарившиеся в сердце твоем и всеминутно оное мучащие, шепотники, клеветники и противники божие, хулящие непрестанно владычное в мире управление и древнейшие законы обновить покушающиеся, сами себя во тьме и согласников своих вечно мучащие, видя, что правление прпроды во всем не по бесноватым их желаниям, нп по омраченным понятиям, но по высочайшим отца нашего советам вчера, и днесь, и вовеки свято продолжается. Сии-то неразумеюще хулят распоряжение кругов небесных, охуждают качество земель, порочат изваяние премудрой божией десницы в зверях, деревьях, горах, реках и травах: нпчем не довольны; по их несчастному и смешному понятию, не надобно в мире ни ночи, нп зимы, нп старости, нп труда, нп голоду, ни жажды, ни болезней, а паче всего смертп. К чему она? Ах, бедное наше знаньпце и понятьпце. Думаю, не хуже бы мы управляли машиною мирскою, как беззаконно воспитанный сын отческим домом. Откуда спи бесы вселились в сердца нашп? Не легион ли пх в нас? Но мы сами занесли сию началородную тьму с собою, родившись с нею.

Афанасий. Почему ты мнения называешь бесами?

Григорий. А как же пх назовешь?

Афанаспй. Я не знаю.

Григорий. Так я знаю! Бес эллинским языком называется Sai[x6viov.

Афанасий. Так что ж?

Григорий. То, что SaijiovioN — значпт знаньпце или разуменьице, а — знающий плп разумеющий.

Так прошу простить, что маленьким бескам отдал я фамилию великого беса.