Сочинения в двух томах

Библия есть человек домовит, уготовивший семена в закромах своих. О сем-то хозяине пишется: «Изойдет сеятель сеять». Она в молодые нашп мысли насевает семя нынешнего плотского нашего века, дабы несмысленное наше сердце способно принять могло; сие семя не пустое, но утаивает в себе божию силу.

Оно как непотребное со временем портится в сердце и гибнет, а новое прозябает. Сеется гниющее, восстает благовонное; сеется жесткое, восстает нежное; сеется горькое, восстает сладкое; сеется стихийное, восстает божпе; сеется несмысленное и глупое, воскреснет премудрое п прозорливое. Все, что только мы имеем, есть то ж и у бога. В сем только рознь, что наша гниль и тень, а его — нетление и истина.

Древний мудрец Эдип [356], умирая, оставляет малолетнему сыну в. наследие историю именем «Сфинкс»: «Любезный сын, вот тебе самое лучшее по мне наследие! Прими малую спю книжку от десницы моей; люби ее, если хочешь любить твоего отца; меня почтешь, почитая оную. Носп ее с собой и имей в сердце своем, ложась и вставая. Она тебе плод принесет тот, что и мне, разумей — блаженный конец жизни твоей. Не будь нагл и бессовестен, ступай тихонько, жизнь есть путь опасный; приучай себя малым быть довольным, не подражай расточающим сердце свое по наружностям. Учпсь собирать расточение мыслей твоих и обращать пх внутрь тебя. Счастпе твое внутри тебя, тут центр его зарыт: узнав себя, все познаешь, не узнав себя, во тьме ходить будешь и убоишься страха, где его не бывало. Узнать себя полно, познаться п задру- жить с собой сей есть неотъемлемый мнр, пстпнное счастие и мудрость совершенная. Ах, еслп б мог я напечатлеть теперь на сердце твоем познанпе самого себя!.. Но сей свет озаряет в поздний век, еслп кто счастлив… Будь добр ко всем. Не обидишь и врага своего, если хоть мало узнать себя потщишься. Но презираю природу твою и радуюсь. Конечно, узнаешь себя, если любить будешь вникать крепко внутрь себя, крепко, крепко… Спм одним спасешься от челюстей лютого мучптеля».

Он много говорил, но мальчик ничего не мог понять. Омоча отцовскую руку слезами и принимая книжку, прилагал ее, будто отца, к сердцу своему; а отец, радуясь как сыновнему усердию, так п разлучению своему от тела, уснул в вечности, оставив на смертном лице образ радости, живой след ублаженной миром души своей.

Добрый сын, малую спю книжечку часто читая, почти наизусть ее знал. В ней написано было, что лютейший и страшнейший урод, именем Сфинкс, во время жпзни отца его всех встречающихся ему, кто бы он ни был, мучил и умерщвлял людей. Лицо его было девичье, а прочее все льву приличное. Вся причина убийства состояла в том, что не моглп решить предлагаемой спм чудовищем задачи, или загадки, закрывающей понятие о человеке. Кто бы ни попался, вдруг задача спя: поутру четве- роножный, в полдень двуножный, а ввечеру треножный, скажи мне, какой зверь? Наконец, написано, что Эдип загадку решил, урод исчез, а воссияла в дни его радость и мнр. Всю сию опись держал он в сердце своем.

Пришел мудрецов сын в возраст, усилились страсти, а светское дружество помогло ему развратиться. «Сфинкс — какое дурачество, — говорили ему, — пустая небыль! Суеверие!..» Да и сам он уже пмел недетский разум; он понимал, что сих зверей нп в Африке, ни в самой Африке, ни в островах японских натура не рождает, а в Европе их не бывало. Ни одна натуральная история о них не упоминает, все уже изрядно понимал, чтоб быть прозорливым нетопырем. Нетопырю острый взор в ночи, а бездельнику во зле. Беспутная жпзнь совсем лпгппла его сердечной веселости. Тогда первый засев юродивый об уроде истории в сердце его согнил, так как гниет старое пшеничное зерно, на ниве погребенное.