Сочинения в двух томах

Может статься, что спе ж значпт п то, что пророк своим животным, так как и колесам, вокруг насажал и будто алмазы вставил множество очей. Колеса пророк, умом пронпцая, услышит тайный вопль сей: «О колеса!» Но и здесь приличествует тот же вопль: «О очи!» И чуть ли сии очи не те, о которых Иеремия: «Господи, очи наши зрят на веру» (гл. 5). Спи очи п в Иове есть: «Очи твои на мне» (гл. 7). Сверх пророчих и Иововых очей есть еще господни: «И полржпл (Елисей) уста своп на уста его, и очи свои на очи его… и согрелася плоть отро- чпща» (4–ая Царств, гл. 4). А без сих очей очи пророчи болезненны, как у Лии, и слепы, и не вкусны. Затем сидящего на херувиме: «Отвори, господи (просит Езекпя), очи твои и гляди…» Не всякому сип очи отворяются, но содержатся внутри тени животных: «Отвращу очимопот вас» (Исапя). Ионе и Клеопе они отворились, но прежде и сим держатся, да его не познают. Скрыли было взор блаженных сих очей скоты полевые, и звери дубравные, поколь воссияло солнце п собрались… Вот один щенок льва, львенок Иуда… но пмеет ли очи лицо сие львово? Имеет, но для верных, вот они: «Радостотворные очи его паче вина…» (Бытие, гл. 49). А неверным, не раскусив на лице образующем, увязают. Очи господни на праведных, лицо же господне на творящих злое, видящих доброе и лукавое. Они видят доброе, но лукаво: в доброте лукавство, в истине сень, в жизни смерть, а сим самым делают доброе злым. Творящие злое. И не дивно: очи спи очень глубоки. Одна только вера на них взирает, а они взаимно на веру. «Очи твои, как озеро в. Ессевоне граде» («Песнь песней»), и очень высоко поднимаются над преддверие врат дома господнего. Они не дремлют и никогда не уснут, храня дом свой израильский, храм Библии. «Да будут очи твои открыты на храм сей день и ночь» (3, Царств). Спи очи увидели Закхея: «Воззрев Иисус…» и Вениамина: «Воззрев очами своими Иосиф». Вот же вам и телячее лпцо! Мойсей, благословляя Иосифа, называет его быком: «Первородный юнец доброта его…» (Второзаконие, гл. 33). Юнец есть ничто, но первородный лп- ца сего есть красота. Первородный и начало — все одно, «на его месте узрели начало единое, идя вслед его…» (Иезекппль, гл. 10). Много я о очах наболтал, не можно ль несколько удостоверить, что видение внешнее сих многих очей есть фигура одного недремлющего, вседержп- тельного ока божия; и когда колеса образуют голос грома его, тогда очи прпосеняют прпсносущное сияние славы его. «Слово плотью было… и видел я славу его…» Не хочу больше говорить, кроме с пророком сие же: «Иди же, если было облако, там был и дух». Облако и образ кажется одно. Но он и сам говорит: сие видение (есть) подобие славы господней. Будто ж не одно то: подобие и образ, а между колесом и оком немного разности, кольцо п то и другое. Вся Библия есть прах и земля, но усыпившая многоокое колесо вечности божией. Из сей безобразной грязи исходит свет ведения славы господней блистательной, как молния, сияющей, как золото, прозрачной, как пмитрос (янтарь), огнезрачной, как анфракс, дрбровид- ной, как фарспс. Сей свет избавляет ее от уничижения п оплевания людского. «Смиренная и колеблемая не имела ты утешения, се я уготовляю тебе анфракс, камень твой, п на основание твое сапфир» (Исапя, гл. 54). В то время веселится спя невеста. Взгляните, например, на облако, объемлющее прекрасное кольцо сияющей дуги, не жпвой ли сей образ Библии, фигурами осеняющий сияние славы божией, на горе преобразуемой? «Дугу мою полагаю в облаке…» Взгляните па пустое поле, пзносящее траву и благовонные цветы. Сей есть символ ее, рождающей из пустыни изобилие, из гнили — нетление. «Я есть цвет полевой п крын удольный».

Сие-то поле впдел Иезекипль, полное костей человеческих, но те были слова господа бога Израплевого, виденные ему на сем поле и теперь, есть и видптся, если кто может проректи на кости сип. Из сего поля земли взял создатель, подмешав своей слюны, помазал очп слепому. Земля ничто, но подмешанный вкус божественной слюны освобождает от слепоты, открывая очп боговеде- ния. Вкус без слюны в пище не бывает. «Приложил ты премудрость п благое к сим паче всякого слуха…» (3–ья Царств, гл. 10).

Взгляните опять на вознесенного змия Мойсеевого… Если он впснт, в кольцо свитый, — есть фигура вечности, если же просто — есть образ божпей премудрости. Сей змий всех ползущих змиев пожирает. Сей пожер египетских мудрецов жезлы, вся мудрость их поглощена.,. Сей змий возносится на кресте Христа — божия сила и премудрость. «Погублю премудрость премудрых…»