Сочинения в двух томах

JI о н г и п. Мне кажется, что и самая Библия есть богом создана из священно–таинственных образов: небо, луна, солнце, звезды, вечер, утро, облако, дуга, рай, птицы, звери, человек и проч. Все сие суть образы высоты небесной премудрости, показанной Мойсею на горе; все сие и вся тварь есть стень, образующая вечность. Кто бы мог догадаться, что Ноева дуга образ есть священной Библии, если бы не сын Сираха, похваляя божественную премудрость, сказал: «Слава высоты, твердь чистоты… Солнце в явлении сжигающее горы… Луна всем… месяц по пмени своему есть… Доброта небес, слава звезд… Гляди на дугу п благослови сотворившего ее, очень прекрасна сиянием своим» (гл. 43). Всю сию неба и земли тварь сотворил вышппй в том, да прообразует она горнее начало власти божией, силу слова его и славу присносущного духа его.

«Вначале сотворил бог небо и землю». Когда вся тварей смесь проистекает из божиего источника, тогда да возвращается к тому же, кто есть начало и конец, и нас за собою ведет от смерти к жизни и от земли к небесам. Сие великое светило (Библия), сотворенное на тверди крепости вечного на то, да освящает земляные умы наши, да разлучает пам между днем воскресения и между ночью тления, которое одно нам, как видимое, так и зна- емое, да ведет своими знамениями во времена вечности, во дни спасения, в лето господне благоприятное. Оно, утвержденное в роды родов, да по крайнейшей мере некоторая частичка людей божиих в сем ковчеге спасется от змия, пзблевающего потоп, наводняющий землю безбожием. В сем ковчеге почивает наш Ной, то есть мир, всяк ум превосходящий, и кто воздвигнет его? Тут гнездится и голубица его (иона — по–еврейски), изнутри испускаемая, возводящая высокий взор свой, усматривающая превосходящего тления воду, верх гор вечных, гор правды божией, место злачное, землю пзносящую, былие травное п дерево плодовитое, день третий воскресения, и приносящая в устах своих нам милость мира и твердое надежды утверждение, говоря: «Радуйтесь! Не бойтесь! Что смущены вы? Мир вам! Идите, возвестпте братин моей».

Если бы кто вошел в покой чистой сей голубицы, и, отдохнув посреди пределов ее с Исааковым сыном, тогда бы узнал, что вся слава ее внутри находится, и признался бы, что подлинно крылья ее посребрены, что шум пх чудный, а междурамье ее сияет самым чистейшим и никому не слыханным золотом: «Золото ж земли сей доброе, и там есть анфракс (Бытие, гл. 2) и камень зеленый». Но так все закрыто фигурами и образами, так запечатлено, что весьма трудно, да и невозможно пролезть сквозь ограждающую рай сей стену: еслп с нашим соглядателем Халевом не будет в товарищах сей: «Я дверь…» Глубина спя божией премудрости, сенью образов снаружи покрытая, никоего вида, нп стройности, нн вкуса не имеет: «Земля же была невидима и неустроена, и тьма…» Такова она бывает дотоль, поколь найдет на нее дух от вышнего, как говорпт Исапя (гл. 32): «И будет: пустыня в Хермель претворится в гору Кармпль, в плодоноспп плп в ппще изобилие». «И дух божий носился вверху воды».

Сей один всесильный, сходящий от вышнего дух, как сотворил всю сию небесных, и земных, и преисподних, и морских (светила, звери, золото, жемчуг), образовав тьму, так и вывести может из мертвого жпвое, из пустыни изобилие, из обуялого вкус, из тьмы просвещение: «И сказал бог: — Да будет свет! — II был свет». Все в ней кажется просто и одинаково сказано, однако двое спе слышали. Давид говорит: «И дух двойное свое слово надвое разумеет: на образующее и на тайнообразуемое». «И разлучил бог между светом и между…»

Да не помыслим, что слово божие в самом деле есть двойное, двойное по естествам своим, двойное по тленпю и нетлению, по плотп и духу, по божеству и человечеству, по лицу же, или ппостасп, одно и то же. «И был вечер и было утро день один…»

В сей-то силе сквозь бурю и облака спрашивает Иова бог: «Где был ты, когда основал землю? Возвести меня, если знаешь разум? Кто положил меры ее, если знаешь?.. В какой же земле вселяется свет? Тьме же какое есть место? (гл. 38, ст. 4). Вся тьма земных образов в ту цель, меру п намерение положена, да течет к своему началу… В начале было слово: «Все тем было…»

Самые спи два образа — вечер и утро, еслп бы не истинны были и не возводили куда-то, никогда бы не сказал Давид: «Конец утра и вечера украсишь», но богодухно- венное сердце п в с–пх костях находит землю вселяющегося света и место тьмы: «И свет во тьме светится».

Таковые образы emblemata всегда заключают внутри себя нечто золотое и драгоценное, разумей: божие. «II ви- дпт бог, как добро».

Возьмите, например, сии два образа из Исапп: «Прах от колес» — п вспомните данный Иову запрос: «В какой земле вселяется свет?..»