Сочинения в двух томах

Плутарх говорит: «Как поддельные предметы, выдаваемые за золотые, подражают блеску и сиянию золота, так и льстец, подражая приятности и прелести друга, всегда представляется веселым и сияющим[794], никогда не оказывая сопротивления, никогда ни в чем не отказывая». Поэтому не тотчас мы должны подозревать в лести тех, кто хвалит: своевременная похвала прилична другу не менее, чем порицание. Тем более угрюмость и склонность все порицать есть нечто чуждое дружбе и приятельским отношениям. Кто же, доброжелательно к нам относясь, свободно и решительно отзывается с похвалою о том, что достойно похвалы, — от этого человека мы легко переносим и принимаем и порицание, полагая, что тот, кто свободно высказывает похвалу, выражает порицание лишь под давлением необходимости (чем ты блистаешь, то и отражаешь).

Дражайший мой Михаил!

Так как в настоящее время мне нечего тебе сказать, то через мое посредство с тобою будет беседовать наш Плутарх — муж, исполненный веры и очарования, и глава тех, которые посвятили себя fVT, aiai<; таТ<; Мобаац [795], этим очаровательным Каменам и небесному Геликону [796]. Но неужели тебе не кажется rapd&oЈov[797] даже тгарай- o^oxaTov [798] то, что у меня, друга, не хватает слов, в особенности для тебя? Что касается меня, то такого человека я считаю xevoxepov [799], чем самую философскую пустоту. Но разумеется, когда я принимаюсь писать тебе, я стараюсь держать себя в рамках, а не стремлюсь к многословию. Я принадлежу к тем, которые настолько ценят друга, что ставят его превыше всего и признают друзей, как говорит твой Лелий [800], лучшим украшением жизни.

Каждого влечет свое пристрастие.

Я презираю Крезов, но завидую Юлиям, равнодушен к Демосфенам [801], жалею богатых: пусть приобретают себе, что хотят! Я же, если у меня имеются друзья, чувствую себя не только счастливым, но и счастливейшим. Что же поэтому удивительного в том, что для меня нет ничего сладостнее, как болтать с другом? Лишь бы бог укрепил меня в своей добродетели, лишь бы он сделал меня достойным человеком, себе дружественным, ибо добрые люди являются друзьями божиими и только среди таких хранится высший дар, разумей — истинная дружба. Ко всему прочему мне о68г1<; xaxd irapoijAiav X6fo<; [802].

Будь здоров, дражайший, и люби источник всякой сладости — добродетель вместе с добрыми науками, и воздавай нам любовью за нашу любовь!

Твой Григорий Саввич

В праздник Иоанна Златоуста, января 27

'Еигурацца[803]

Когда Венера, сопровождаемая своим Купидоном,

Встретилась однажды с девятью музами,

Она обратилась к ним с такими словами:

«Меня чтите, о музы: я первая из всех богов,

Мою власть признают все боги и люди».

Так сказала Венера. А музы: «Но над нами ты

не властна.

Музы чтут святилище Геликона, а не твое царство» [804].

Дражайший мой Михаил!

Хореое ev тф хорир![805]

Встав за два часа rcpoavaaxas x&v 6p&ptv&v etyaiv[806]и сам с собою 6jjliX(S)v [807] между прочими благочестивыми размышлениями, составил я Ытрар^а[808]. Помню, среди греческих етс^ра^аха [809] я читал такую, когда находился в монастыре св. Сергия. Будучи не в силах ее припомнить, я своими словами выразил тот же смысл. Мне кажется, она прекрасно и возвышенно говорит о то a&uxov [810] муз и достойна быть спетой сегодня, когда мы чтим память twv xpsiwv tu>v ji, efaXa)v tf^ oixoojievr^ 8i8aaxaXcov [811]. О если бы и нам, мой Михаил, удалось достигнуть такой же вершины добродетели!

Таота eo^exai aot оо; Грт^шрюс[812]

Января 30

Если в греческих словах, как они здесь написаны, я допустил ошибку, исправь и сообщи мне. Oa&sv хобхоо cpiXoxspov [813] и знай это: угГр х^еФ^а vwuxei [814]. 1763, в день трех святых: Василия, Григория, Иоанна.

28

[1763 г.]

Из тысяч пословиц Эразма [815].

Аристотель, Большая Этика, гл. 2 [816].

«Oxav рооХ6р, едд acpoSpa cptXov eticetv, jua cpajisv фо^т) т\ s|i7) xal -fj хобхоо — когда мы хотим выразить высшую степень дружбы, мы говорим, что моя душа и его душа — одно. То же говорится в другом месте той же книги: «Eoti fip, &<; cpajiiv, 6cptXo<; ётеро; e^a) — друг, как мы говорим, — наше второе я.

Но послушай и из Плутарха [817]. Рассказывают, что обезьяны, пытаясь подражать людям, перенимают их движения и воспроизводят их пляски. Льстец же, подражая другим, их обманывает, прельщает, но не всех одинаково. С одними он пляшет и поет, к другим присоединяется в качестве товарища по палестре [818] и по физическим упражнениям. Если он имеет дело с юношей, преданным литературным и научным занятиям, он весь в книгах, отпускает бороду (философскую) до самых пят, носит плащ, оставляет развлечения, на устах у него числа и прямоугольники да треугольники Платона [819].

Желаннейший Михаил!