Сочинения в двух томах

Соловей. Ах, не волоки меня в степь: степь — мне смерть. Как ты в ней живешь?..

Жаворонок. Ах, не волоки ж меня в сад: сад — мне смерть, как ты в нем живешь?..

— Полно вам, братья, дурачиться, — молвил, недалече сидя, Дрозд. — Вижу, вы рождены к дружбе, но не смыслите любить. Не ищи то, что тебе нравно, но то, что другу полезно: тогда и я готов быть третьим вашим другом.

Потом, всяк своим пением пропев, утвердили в боге вечную дружбу.

Сила. Сими тремя птичками образуется добрая дружба. Дружбы нельзя выпросить, ни купить, ни сплою вырвать. Любим тех, кого любить родились так, как едим то, что по природе, а у бога для всякого дыхания всякая пища добра, но не всем. И как нельзя коня с медведем, а собаку с волком припрячь к коляске, так не можно, чтобы не оторвалось ветхое сукно, пришитое к свежему, а гнилая доска, приклеенная к новой. Равное же несогласие есть между двумя разных природ людьми, а самая вящая несродность между злым и добрым сердцем. Жаворонок с Дроздом и Соловьем дружить может, а с ястребом, нетопырем — не может. Если бог разделил, тогда кто совокупит? Премудрая и предревняя есть сия пословица: «Oaoiov тгро^ ojioiov ayei frso<;». «Подобного к подобному ведет бог». Одна только несносность жаворонку жить в саду так, как соловью в степи. Сие у эллинов'именовалось dvxiud&eia. А в прочем во всем между ими равная сносность oofi^aftsia.

Не должно же друга нудить к тому, что тебя веселит, а его мучит. Многие помянутой пословице противоречат, должно-де и врагов любить. Бесспорно, но дружба так, как милостыня; многие степени окружают центр престола ее. Всем доброжелателем быть можешь, но не наперстни- ком. Иначе благодетельствуем домашним и сродственникам, иначе прихожим и странным. Бог всем благодетель, но не для всех сие его слово: «Обрел Давида, мужа по сердцу моему», а только для тех, которые сердце свое в божественную совсем преобразив волю, о всем благода- ряше веруют, надеются, любят его и слышат: «Вы друзья мои…» (от Иоанна, гл. 15).

Счастлив, кто хоть одну только тень доброй дружбы нажить удостоился. Нет ничего дороже, слаще и полезнее ее. Великая Русь просвещенно поговаривает: «В поле пшеница годом родится, а добрый человек всегда пригодится». ««Где был?» —У друга. «Что пил?» — Воду, лучше неприятельского меду»». Носится и в Малороссии пословица: «Не имей ста рублей, как одного друга». Но не достоин дружеской любви превозносящий что-либо выше дружбы и не положивший оную остатним краем и пристанищем всех своих дел и желаний. Соловей преславное свое имя уступает самовольно другу. Сладка вода с другом, славна с ним и безименность. Катон сказал: «Пропал тот день, что без пользы прошел» [145]. Но Траян[146] (чуть ли не Тит) [147] яснее сказал: «О друзья, погиб мой день — никому я не услужил».

Всякой власти, званию, чину, состряпию, ремеслу, наукам начало и конец — дружба, основание, союз и венец обществу. Она создала небо и землю, сохраняя мир миров в красоте, чине и мире. «Бог любви есть…»

А кто пленился ею, тот высший законов гражданских, самим управляется богом. «Всяк, кто в нем пребывает, не согрешает…» (I Иоанна, гл. 3, стих 7) [148]. «Праведнику закон не положен, но беззаконным» (I, К Тимофею, гл. 1, стих 9).

Не надобно приводить трубами воду туда, где отрыгает чистейшее питье сам источник — всех поточков отец и глава. «Своему господу стоит или падает» (К римлянам, гл. 14).

К сей главе нас возводить есть должность богословия, одной нз трех главнейших наук, содержащих в благоденствии жительство. Сих одних учителя именуются в Европе doctores.

Единственный их предмет есть человек. Медицина врачует тело; юриспруденция страхом приводит каждого к должности, а богословие из рабов делает сынами и друзьями божпими, вливая в сердце их охоту свободную к тому, к чему гражданские законы силою волокут. «Уже ты не раб, но сын…» (К галатам.., гл. 4). Чем множе таковых в жительстве, тем оно счастливее, и не напрасно есть пословица: «Доброе братство лучше богатства».

А что сказано о дружбе, то ж разумеется и о состоянии. Как в том, так и к сему вождь верный есть природа; счастлив же последующий ему. Впрочем, как помянутые птички образуют верного, избранного по природе, сиречь по богу, друга, так друг есть фигура и образ священной Библии. Взгляни на гл. 6, стих 14 Сираха. Читай их пода- лее и понимай, что Христос есть всех тех слов цель. Он есть премудрость божия, глаголящая к пам: «Вы друзья мои… Се мать моя и братья…» (Марка, гл. 3) [149].

А как творящие волю божию суть мать и братья Христовы, так взаимно им Библия. Взгляни на конец 14 гл. и на начало 15 Сираха. Точно о Библии речь: «Вырастит его, как мать…»