Сочинения в двух томах. Том II. История

71. Едва Марциал успел вернуться на Капитолий, как к крепости устремились разъяренные вителлианские солдаты. Никто ими не командовал, каждый действовал на свой страх и риск. Быстро миновав Форум и возвышающиеся здесь храмы[630], они сомкнутыми рядами устремились вверх по холму к первым воротам капитолийской крепости[631]. Осажденные выбрались на крыши древних портиков, идущих по правой стороне улицы, и оттуда осыпали вителлианцев камнями и черепицами. Наступающие были вооружены одними мечами, свободных людей у них не было, подвозить же осадные и метательные машины показалось им слишком долгим. Они забросали факелами крайний портик и двинулись вверх следом за огнем. Вот уже запылали ворота, еще минута — и вителлианцам удалось бы пробиться на Капитолий, но Сабин велел завалить проход статуями, которые были расставлены здесь повсюду для прославления предков. Тогда вителлианцы решили проникнуть на Капитолий с двух других сторон — от рощи Убежища и по ста ступеням, ведущим на Тарпейскую скалу. Обе атаки явились для осажденных совершенно неожиданными, но особенно угрожающей была та, что началась из рощи Убежища, — путь этот короче других, и вителлианцы сражались здесь с особенной яростью. Дома на этом склоне холма строились в ту пору, когда никто не думал о возможности войны; они стояли вплотную друг к другу, и крыши их как бы образовывали лестницу, ведшую прямо на Капитолий; по этой-то лестнице солдаты и бросились наверх. До сих пор неясно, кто поджег крыши этих домов, — нападающие или осажденные, стремившиеся таким способом отбросить прорвавшихся вперед вителлианцев; последнее мнение приходится слышать чаще. Огонь перекинулся на портики, окружавшие храм, и вскоре запылали деревянные орлы, поддерживавшие скаты кровли. Коснувшись старого дерева, пламя вспыхнуло еще ярче и устремилось вперед. Так сгорел Капитолий, сгорел при запертых воротах, уже никем не защищаемый, но еще никем не захваченный.

72. Со времени основания города республика народа римского не видела столь тяжкого и отвратительного злодеяния. Святыня Юпитера Сильнейшего и Величайшего перестала существовать, когда мир царил на границах и боги, насколько то допускали наши нравы, были к нам милостивы. Созданный предками по указанию богов залог римского могущества[632], на который не осмелились поднять руку ни Порсенна, когда город ему сдался[633], ни галлы, когда они взяли его силой[634], погубили яростные распри принцепсов. Пожары случались в храме и раньше, в пору гражданских войн, но тогда поджигатели действовали поодиночке, тайно, теперь же он подвергся осаде и был предан огню на виду у всего города. Зачем был затеян этот бой? Ради чего совершено такое злодеяние? Пока мы вели войны в интересах родины, храм стоял нерушимо[635].

Капитолийский храм был основан по обету, данному во время войны с сабинянами царем Тарквинием Древним[636]. Заложил он его, сообразуясь больше со своими надеждами на будущее, чем со скромным положением, которое занимал в ту пору римский народ. Позже Сервий Туллий с помощью союзников, а затем и Тарквиний Гордый, использовавший для строительства богатства, захваченные при взятии Свессы Помеции, продолжали возведение храма[637]. Честь завершить работу выпала на долю уже свободного Рима: после изгнания царей Гораций Пульвилл во время своего второго консульства освятил храм[638], столь великолепный, что огромные богатства, доставшиеся римскому народу позже, использовались чаще на доделки и украшения, чем на расширение здания; Капитолийский храм, простояв четыреста пятьдесят лет, сгорел в консульство Луция Сципиона и Гая Норбана[639] и был затем возведен на прежнем месте. Восстановление его взял на себя Сулла, уже после того как добился окончательной победы. Однако освятить новый храм суждено было не Сулле, в этом одном отказали ему боги[640], а Лутацию Катулу[641]. Несмотря на все, что сделали для Капитолия Цезари, новое здание вплоть до принципата Вителлия называли именем Катула. Вот какой храм погибал теперь в огне.