Сочинения в двух томах. Том первый

— До свиданья, мой мальчик, — тихо сказала она. Она слышала, как он сошел вниз по лестнице, слышала, как внизу захлопнулась дверь. Положила руку на умную морду собачки, смотревшей на нее своими верными глазами.

— Милый зверек, — сказала она, — мы снова одни. Он приезжает, чтобы тотчас же снова уехать, — когда мы его увидим опять?

Тяжелые слезы показались на ее добрых глазах, потекли по морщинам щек и упали вниз на длинные уши собачки. Она их слизнула красным языком.

Вдруг внизу раздался звонок: она услыхала голоса и шаги по лестнице. Быстро смахнула слезы и поправила черную наколку на голове. Встала, перегнулась через перила, крикнула кухарке, чтобы та подала свежий чай для гостей.

— О, как хорошо, что столько народу. Дамы и мужчины, сегодня и постоянно. С ними можно болтать, им можно рассказывать о своем мальчике.

* * *

Советник юстиции Гонтрам, которому Франк Браун телеграфировал о приезде, встретил его на вокзале. Он повел Франка Брауна в сад и посвятил там в положение вещей. Попросил его сегодня же отправиться в Лендених, чтобы переговорить с Альрауне, и завтра же приехать в контору. Он не мог пожаловаться на то, чтобы Альрауне чинила ему какие-либо трудности, но он питает к ней какое-то странное недружелюбное чувство. Ему неприятно с ней объясняться. И курьезно — он видел ведь стольких преступников: убийц, грабителей, разбойников — и всегда находил, что, в сущности, они очень славные, хорошие люди — вне своей деятельности. К Альрауне же, которую решительно ни в чем он не мог упрекнуть, он постоянно испытывает чувство, какое испытывают другие к преступникам. Но в этом, вероятно, он сам виноват…

Франк Браун попросил позвонить по телефону Альрауне и сказать, что он скоро будет. Потом простился и пешком направился по дороге в Лендених. Прошел через старую деревню, мимо святого Непомука, и поздоровался с ним. Остановился перед железными воротами, позвонил и посмотрел на двор.

У въезда, где прежде горела жалкая лампочка, сверкали теперь три огромных газовых фонаря. Это было единственное новшество, которое он заметил.

Из окошка выглянула Альрауне и оглядела пришельца. Она видела, как Алоиз ускорил шаги, быстрее, чем обыкновенно, отворил ворота,

— Добрый вечер, молодой барин, — сказал слуга.

Франк Браун подал ему руку и назвал по имени, точно вернулся к себе домой после небольшого путешествия.

— Как дела, Алоиз?

По двору пробежал старый кучер, так быстро, как только могли нести его старые ноги.

— Молодой барин, — вскричал он, — молодой барин! Добро пожаловать!

Франк Браун ответил:

— Фройтсгейм, вы еще живы? Как я рад вас видеть. — Он с чувством пожал ему обе руки.

Показались кухарка, толстая экономка и камердинер Павел. Людская вмиг опустела — две старых служанки протискались через толпу, чтобы пожать ему руку, предварительно вытерев свои о передник.

— Молодой барин, — воскликнула седая кухарка и взяла у носильщика, шедшего следом за ним, маленький саквояж. Все окружили его, хотели поздороваться, пожать руку, услышать слово привета. А молодые, не знавшие его, стояли вокруг и, широко раскрыв глаза, со смущенной улыбкой смотрели. Немного поодаль стоял шофер и курил трубку: даже на его равнодушном лице показалась дружеская улыбка.

Альрауне тен-Бринкен пожала плечами.

— Мой уважаемый опекун, по-видимому, пользуется здесь популярностью, — вполголоса сказала она и крикнула вниз: — Отнесите вещи барина к нему в комнату. А ты, Алоиз, проведи их наверх.

Точно холодная роса упала на теплую радость людей. Они понурили головы и разом замолкли. Только Фройтсгейм пожал ему еще раз руку и проводил до крыльца:

— Хорошо, что вы приехали, молодой барин.

Франк Браун пошел к себе в комнату, вымылся, переоделся и последовал за камердинером, который доложил, что стол накрыт. Вошел в столовую. Несколько минут он пробыл один. Оглянулся по сторонам.

Там все еще стоял гигантский буфет, и на нем красовались тяжелые золотые тарелки с гербом тен-Бринкенов. Но на тарелках не было фруктов. «Еще слишком рано, — пробормотал он. — Да и, может быть, кузина ими не интересуется».

В дверях показалась Альрауне. В черном шелковом платье с дорогими кружевами, в короткой юбке. На мгновение она остановилась на пороге, потом подошла ближе и поздоровалась:

— Добрый вечер, кузен.

— Добрый вечер, — ответил он и подал руку. Она протянула только два пальца, но он сделал вид, что не заметил. Взял всю ее руку и крепко пожал.

Жестом попросила она его к столу и сама села напротив.

— Мы должны, наверное, говорить друг другу «ты»? — сказала она.

— Конечно, — подтвердил он, — у тен-Бринкенов это всегда было принято. — Он поднял бокал: — За твое здоровье, маленькая кузина.

«Маленькая кузина, — подумала она, — он называет меня маленькой кузиной. Он смотрит на меня, как на ребенка». Но не стала противоречить: «За твое здоровье, большой кузен».

Она опорожнила бокал и подала знак лакею налить снова.

И выпила еще раз: «За твое здоровье, господин опекун».

Он невольно засмеялся.

«Опекун, опекун-это звучит очень гордо. Разве я действительно так уж стар?» — подумал он и ответил: