Кроет уж лист золотойВлажную землю в лесу...Смело топчу я ногойВешнюю леса красу.С холоду щеки горят;Любо в лесу мне бежать,Слышать, как сучья трещат,Листья ногой загребать!Нет мне здесь прежних утех!Лес с себя тайну совлек:Сорван последний орех,Свянул последний цветок;Мох не приподнят, не взрытГрудой кудрявых груздей;Около пня не виситПурпур брусничных кистей;Долго на листьях лежитНочи мороз, и сквозь лесХолодно как-то глядитЯсность прозрачных небес...Листья шумят под ногой;Смерть стелет жатву свою...Только я весел душойИ, как безумный, пою!Знаю, недаром средь мховРанний подснежник я рвал;Вплоть до осенних цветовКаждый цветок я встречал.Что им сказала душа,Что ей сказали они —Вспомню я, счастьем дыша,В зимние ночи и дни!Листья шумят под ногой...Смерть стелет жатву свою!Только я весел душой —И, как безумный, пою!1856
«И ГОРОД ВОТ ОПЯТЬ! ОПЯТЬ СИЯЕТ БАЛ...»
И город вот опять! Опять сияет бал,И полн жужжания, как улей, светлый зал!Вот люди, вот та жизнь, в которой обновленьяЯ почерпнуть рвался из сельской тишины...Но, боже! как они ничтожны и смешны!Какой в них жалкий вид тоски и принужденья!И слушаю я их... Душа моя скорбит!Под общий уровень ей подогнуться трудно;А резвая мечта опять меня манитВ пустыни божии из сей пустыни людной...И неба синего раздолье вижу я,И жаворонок в нем звенит на полной воле,А колокольчиков бесчисленных семьяПо ветру зыблется в необозримом поле...То речка чудится, осыпавшийся скат,С которого торчит корней мохнатых рядОт леса, наверху разросшегося дико.Чу! шорох — я смотрю: вокруг гнилого пня,Над муравейником, алеет земляника,И ветки спелые манят к себе меня...Но вижу — разобрав тростник сухой и тонкий,К пурпурным ягодам две бледные ручонкиТихонько тянутся... как легкий, резвый сон,Головка детская является, роняяГустые локоны, сребристые как лен...Одно движение — и нимфочка лесная,Мгновенно оробев, малиновки быстрей,Скрывается среди качнувшихся ветвей.1856