Сочинения в трех томах. Том 3

Ганимар купался в лучах славы. Быстрая и простая операция по поимке преступника принесла ему внезапную известность. Превайлю незамедлительно предъявили обвинения в нераскрытых преступлениях; газеты превозносили геройство Ганимара.

Поначалу дело пошло быстро. Прежде всего установили, что у Превайля, настоящее имя которого было Тома Дерок, уже случались нелады с правосудием. Кроме того, произведенный у него обыск дал если и не новые доказательства, то, во всяком случае, улики: моток веревки, похожей на ту, которой был обвязан пакет, и нож, которым могли быть нанесены раны на теле жертвы.

Однако через неделю все изменилось. Превайль, до этого времени отказывавшийся отвечать, в присутствии своего адвоката заявил, что у него есть алиби, причем неопровержимое: в вечер, когда было совершено преступление, он находился в Фоли-Бержер.

В кармане смокинга у него и вправду нашли билет на тот вечер и программку.

— Алиби подготовлено заранее, — возразил следователь.

— Докажите, — ответил Превайль.

Провели очные ставки. Девушка из кондитерской, кажется, узнала господина с моноклем. Привратница с Бернской улицы, кажется, узнала господина, навещавшего Женни Сапфир. Однако утверждать наверняка никто не осмелился.

Таким образом, следствие не располагало ничем достоверным, у него не было твердой почвы для серьезных обвинений.

Следователь пригласил Ганимара и рассказал о своих затруднениях.

— Я не могу больше тянуть, у меня нет доказательств.

— Но вы же убеждены в его виновности, господин следователь! Не будь Превайль виновен, он спокойно дал бы себя арестовать.

— По его утверждению, он решил, что на него напали. И к тому же твердит, что в жизни не видел Женни Сапфир, а мы действительно не можем найти никого, кто уличил бы его во лжи. Более того, мы считаем, что сапфир украден, но найти его у Превайля не смогли.

— Но вы вообще его не нашли, — возразил Ганимар.

— Верно, но это ничего не доказывает. Знаете, господин Ганимар, что нужно было бы найти как можно скорее? Другую часть этого красного шарфа.

— Другую часть?

— Да. Убийца, очевидно, унес ее с собой, так как на ней были отпечатки его окровавленных пальцев.

Ганимар не ответил. Уже много дней он чувствовал, что все сведется именно к этому. Другого доказательства просто не существовало. Только имея шелковый шарф целиком, можно было удостовериться в виновности Превайля. А положение Ганимара требовало, чтобы она была доказана. Ответственный за его арест и прославившийся благодаря ему, превозносимый как враг самых опасных злодеев, он в случае освобождения Превайля выглядел бы просто смешно.

— Но, на беду, единственное и неопровержимое доказательство находилось у Люпена. Как же его добыть?

Ганимар искал до изнеможения, снова и снова допрашивал свидетелей, проводил бессонные ночи в поисках разгадки тайны Бернской улицы, изучал жизнь Превайля, отправил десять человек искать пропавший сапфир. Все тщетно.

Двадцать седьмого сентября следователь остановил его в коридоре Дворца правосудия.

— Ну, господин Ганимар, какие новости?

— Никаких, господин следователь.

— В таком случае, я прекращаю дело.

— Подождите еще день.

— Зачем? Нам нужна вторая половина шарфа. Вы ее достали?

— Достану завтра.

— Завтра?

— Да, только дайте мне ту, что у вас.

— Это еще зачем?

— Затем, что я обещаю вернуть вам весь шарф целиком.

— Договорились.

Ганимар зашел в кабинет к следователю и вышел оттуда с куском шелка в руке.

— Черт бы меня побрал, — ворчал он, — но доказательство я добуду. Если, конечно, господин Люпен осмелится явиться.

В глубине души инспектор сомневался, что у Люпена хватит наглости, и именно поэтому беспокоился. Зачем Люпену нужна эта встреча? Какую цель он преследует?

Полный беспокойства, досады и злости, он решил принять меры предосторожности — не только, чтобы не попасть в ловушку самому, но чтобы, раз уж представилась возможность, попытаться захватить своего врага врасплох. И вот, наутро, 28 декабря, в назначенный Люпеном день, изучив ночью старый особняк на улице Сюрен и убедившись, что вход у него только один, Ганимар вместе со своими людьми прибыл на поле боя. Он велел им ждать в кафе напротив. Инструкции были вполне определенны: если он сам появится в одном из окон четвертого этажа или же не вернется в течение часа, полицейские должны занять дом и арестовать всякого, кто попытается оттуда выйти.

Старший инспектор убедился в исправности своего револьвера, проверил, легко ли оружие вынимается из кармана, и поднялся наверх. Он удивился, увидев, что все осталось как было: двери открыты, замки выломаны. Ганимар удостоверился, что окна самой большой из комнат выходят на улицу, и обошел остальные три. В квартире никого не было.

— Господин Люпен испугался, — пробормотал он не без удовлетворения.

— Дурень ты, — произнес голос у него за спиной.

Инспектор обернулся и увидел на пороге старого рабочего в халате маляра.