Сочинения в трех томах. Том третий. Усни, красавица. Смерть этажом ниже

— Чтобы я потом была твоим неоплатным должником? Нет уж, дудки! Лучше пускай меня прирежут в переулке. От руки бывшего возлюбленного… Ах ты, Петрик, ах ты, сукин сын, опять по химии двойку схватил! — Соня говорила, как пьяная, но была не пьяна, а близка к истерике. От злости, унижения и страха. Она в самом деле очень боялась, что с нее спросят пропавшие деньги. И, конечно же, это был не просто долг — какие-то бывшие, а может, и не до конца прошедшие отношения с Петриком, который дал ей в долг значительную сумму, влияли на настроение Сони. Обрати внимание, сказала себе Лидочка, ведь просила у богатого Петрика не Алена, а ее подруга.

— Господи, как она меня подвела, как она меня подставила! — закричала в трубку Соня, и тут же раздались короткие гудки.

Конечно, обидно, очень обидно. Любому было бы обидно, думала Лидочка, кладя трубку на рычаг. Ты несешься к ее матери, чтобы спасти подругу от опасности, от срыва… а та умирает и оставляет тебя расхлебывать ее дела… Лидочка поймала себя на том, что даже думает словами и образами Сони.

Соня позвонила снова минут через пять. Она все еще всхлипывала. Она попросила прощения за срыв, потом выразила желание собственными руками задушить Осетрова. Убить женщину, которая ему отдавала все, и потом ограбить ее. Ну последний подонок, ну самый последний коммуняка!

Лидочка не хотела спорить. Единственно, чтобы восстановить справедливость, возразила:

— Шустов не думает, что Осетров убил Алену.

— С чего это он оправдал его? Однопартийцы?

— Нет, он считает, что Осетров вел себя не так, как должен был вести себя убийца.

Лидочка слышала свой голос и понимала, насколько наивно и неубедительно звучали ее слова.

— Шустов, конечно, лучше меня знает, как себя ведут убийцы. Но пускай он предложит нам другую кандидатуру. Хоть какую-нибудь! Где тот человек, который мог прийти ночью к Аленке, которого бы она, при ее трусости, пустила бы в дом, которому позволила бы подсыпать себе в кофе или чай отравы… нет, ты только представь! Я такого человека не знаю.

— Я уж тем более не знаю.

— Значит, методом исключения, ее убил Осетров. Сначала морально раздавил, измучил, а потом и убил. Все ясно как божий день.

— Слишком просто получается, — возразила Лидочка.

— Слишком просто для тех, кто начитался Рекса Стаута. Ты лучше спроси у своего Шустова — он скажет, что все русские убийства раскручиваются через полчаса. Если они, конечно, бытовые, семейные. Деньги или не уважил. А вот если заказные — они никогда не найдут. Кто в Петрика стрелял — каждая собака знает. Это аварцы, которых Китайчик нанял. И что? А ничего.

— Осетров не произвел на меня впечатления убийцы.

— Ну вот! — Соня тяжело вздохнула. — На тебя не произвел! Да если бы он производил, его бы никогда в ЦК не взяли. В ЦК нужны такие убийцы, которые с первого взгляда не похожи на убийц.

Так как Лидочка промолчала, Соне пришлось довести атаку до конца.

— В любом действии, я скажу тебе, есть человек, которому оно выгодно. В любом преступлении надо искать того, кому это нужно. Из всех знакомых Аленки лишь Осетрову Аленка мешала. Угрожала спокойствию. И к тому же у него была возможность — мы с тобой за городом, даже Петрик, хоть он и ни при чем, — в больнице. Кому нужно убивать беззащитную и безобидную бабу, кроме любовника, которому она надоела? Уж не нам с тобой! Ты свою шкатулку искала, я свои триста баксов ждала с прибылью в тридцать процентов. Дождались, коммерсанты…

С Соней было трудно не согласиться, Лидочка понимала, что ни она, ни лейтенант Шустов всей сложности жизни Алены, всех ее отношений не знают и знать не могут. Может, даже и всезнающая Соня далеко не такая всезнающая, как самой себе кажется.

— Так чего ты мне звонила? — спросила Лидочка.

— Ты не очень вежливая.

— Я рада бы тебе помочь, но не знаю как.

— Но если в самом деле меня прижмет так, что возникнет угроза для моей жизни, ты мне сможешь на короткое время ссудить триста баксов?

— Я постараюсь.

Все это было похоже на дамский роман с переживаниями, хотя переживания — триста долларов, потерянные из-за смерти подруги, — не очень подходили для изящного романа.

— Соня, прости, но я жду звонка…

— Все понятно. Мне предлагают закрыть дверь с внешней стороны.

Соня повесила трубку.

Так как у Лидочки все равно не было сейчас под рукой трехсот долларов, да и не была она убеждена в том, что Соне на самом деле грозят какие-то страшные беды, то Лида выкинула из головы историю с пропажей денег и села работать, время от времени позванивая Шустову, но там никто не подходил. В три часа Шустов взял трубку. Он был озабочен, почти сердит, и Лидочка сразу забыла заготовленные укоризненные фразы. Оказывается, как объяснил лейтенант, в доме на Малой Грузинской местный тихий алкаш озверел без выпивки, залез к соседу по квартире, а тот проснулся, стал кричать, и алкаш зарезал соседа и его жену с маленьким ребенком.

Эту историю Лидочка выслушала еще раз, когда пришла к Шустову через полчаса.