Сочинения в трех томах. Том третий. Усни, красавица. Смерть этажом ниже

Больше она ничего не успела сказать. Упершись ей в лицо широкой жесткой ладонью, телохранитель толкнул ее в комнату, и Лидочка ударилась спиной о стул, стул упал, она попыталась ухватиться за что-нибудь, но ничего под рукой не оказалось, и она завалилась на бок. Тут ее ударили сапогом в бедро.

Зазвонил телефон — он стоял на кухне — звонил долго, без перерывов, как будильник.

— Да выключи его! — крикнул Петрик.

И тут же закричал снова:

— Не так, пускай Сонька подойдет. Ты слышишь, сука?

— А что, а что? — Сонька умудрилась подвывать от страха при каждом слове.

— Да скажи ты, что не сюда попали!

Лидочка старалась подняться, но телохранитель, облаченный в ту же черную кожаную куртку, в которой был на похоронах, приказал ей:

— Сидеть!

Лидочке захотелось вдруг стать маленькой и незаметной и проснуться, когда все уже кончится. Главное — не сердить их, тогда они уйдут.

Из кухни было слышно, как Сонька произнесла плачущим голосом:

— Вы не туда попали… нет, это другой номер.

— А теперь сними трубку, — приказал Петрик. — Вот так.

Он вошел в комнату и остановился, глядя на Лидочку.

— Вы что на полу сидите? — спросил он так, как спросил бы любой нормальный человек.

Лидочка послушно поднялась, оглянулась. Стул был опрокинут, никто не собирался ставить его на место. Пришлось сесть на диван.

— Где деньги? — спросил Петрик.

— Что? — от такого вторжения Лидочка вовсе забыла о деньгах. Потому вопрос ее был искренним.

— Где тридцать пять тысяч баксов? — спросил Петрик терпеливо.

— Тридцать пять тысяч? Я не понимаю.

Ситуация возвращалась к нормальному течению жизни. Она была опасна, она была неприятна, но, по крайней мере, теперь все становилось на свои места. Недаром ей показалось еще вчера, что Сонин разговор прослушивают, — видно, Петрик, старый школьный друг, смог запугать Соньку и включиться в поиски таинственных денег, спрятанных перед смертью Аленкой. И во всем виновата сама Лидочка, которая в разговоре с Соней неосторожно упомянула именно эту цифру. Все произошло по законам Фрейда — подсознательно она думала о тех долларах, которые нашла в шкатулке. А Соня или же стояла в тот момент рядом с Петриком, или проговорилась под его нажимом. Впрочем, это сейчас не так важно. Важно убедить Петрика, что она и представления не имеет, о каких деньгах идет речь.

Петрик лениво кивнул — как будто встретил на улице малознакомого человека, и Лидочка не поняла, что означает этот кивок. Но тут же телохранитель, почти не размахиваясь, ударил ее в глаз — никогда еще Лиду так не били: удар был болезненным, и ей показалось, что сместились шейные позвонки.

Лидочка схватилась за глаз, и телохранитель ударил ее в живот, руки у него были длинные, ему почти не пришлось наклоняться.

Лидочка согнулась, не отпуская рук от глаза.

— Ты будешь говорить? — спокойно спросил Петрик. Лидочка не поднимала головы и не открывала глаз, но представляла перед собой эту плотную статную фигуру в широком, верблюжьего цвета пальто, эти розовые детские щеки, эти добрые маленькие глаза. Он был как брат Сони — только Соня вся мягкая, податливая, близорукая и щечки мягкие, тронь пальцем — палец провалится, тогда как у Петрика тело и лицо были упруги, тверды, надуты молодым мясом.

— Я не знаю.

— Тогда слушай меня, курва, внимательно, — сказал Петрик. — Времени у меня мало. Так сказать, на земле меня ждет быстрокрылая птица. Без этих баксов моя жизнь за рубежом осложнится. Мне надо скрываться от плохих мальчиков, моих врагов, мне надо жить и основать свой бизнес. У меня большие планы. Так что мои деньги мне нужны, ты поняла?

Лидочка ничего не поняла. Глаз болел — как бы бандит не повредил его…

— Сейчас ты скажешь мне, где лежат эти бабки. Они все равно не твои, и тебе они не нужны. У тебя муж зарабатывает — тебе не нужно.

— Я не знаю, — произнесла Лидочка, скорее из чистого упрямства, потому что Петрик был совершенно прав — у нее муж хорошо зарабатывал и она сама зарабатывала — зачем ей нужны были эти чужие деньги? Но деньги были грязные, из-за этих денег убили Алену и Осетрова. Эти деньги надо отдать лейтенанту Шустову, и пускай он сам разбирается, кому они принадлежат.

Телохранитель больно ударил Лидочку в бок; оттого что она не ожидала удара, получилось особенно больно — Лидочка даже вскрикнула.

— Кричи — не кричи, — наставительно произнес Петрик. — Тут стены толстые — в соседних квартирах не слышно. В десятом классе я в этом доме одну телку тянул, она вопила, как коза недорезанная, — хоть бы кто услышал.

Петрик говорил серьезно, а телохранитель громко рассмеялся.

— Ты внимательно слушай, — продолжал Петрик ровным и скучным голосом. — Времени у нас нет. Гоша будет тебя мучить. Он тебе сделает очень больно. Он выдавит твои глазки и сломает твои пальчики — и никто тебе не поможет. Подумай, стоят ли чужие деньги таких мучений?