Сочинения великих итальянцев XVI века

III

Одни говорят, что поскольку очень трудно, если не невозможно, найти человека столь совершенного, каким, по моему убеждению, должен быть Придворный, то не стоит и писать о нем, ибо тщетно обучать тому, чему выучиться нельзя. Им я отвечаю, что предпочитаю заблуждаться вместе с Платоном, Ксенофонтом и Марком Туллием,[320] хотя и не завожу разговор о мире умопостигаемом и идеальном, в коем (согласно их мнению), наряду с идеей совершенного Государства, совершенного Государя, совершенного Оратора, пребывает также идея совершенного Придворного. И если мне в моем описании не удалось приблизиться к образу оного, то еще меньше старания употребят придворные, чтобы делами приблизиться к той конечной цели, какую я им начертал. И пусть при этом они не смогут достичь совершенства — такого, каким оно должно быть и каким я старался его изобразить, — все равно тот, кто более к нему приблизится, и будет наиболее совершенным; подобно тому, как когда никто из многих лучников, целящих в одну мишень, не попадает в самый центр, тот, кто более других был близок к этому, и является, без сомнения, наилучшим. Иные же говорят, что я хотел изобразить себя самого, и убеждают меня в том, что все свойства, которыми я наделяю Придворного, заключены во мне. Не стану утверждать, будто не стремился ко всему, что хотел бы видеть в Придворном; и думаю, что, не имея некоторых познаний относительно предметов, рассматриваемых в книге, едва ли я смог бы писать о них. Но я не столь заблуждаюсь на собственный счет, чтобы возомнить, будто обладаю всем тем, что способен пожелать.

Защиту от этих и, возможно, от многих других обвинений я возлагаю отныне на волю общественного мнения, поскольку очень часто большинство, даже в чем-то не разбираясь, природным чутьем распознает все же, что хорошо и что плохо, и, будучи не в состоянии привести какой-нибудь довод, одно принимает и любит, а другое отвергает и ненавидит. Посему если книга получит всеобщее одобрение, я ее сочту хорошей и достойной того, чтобы жить; если же нет, я ее сочту плохой и сразу позабочусь о том, чтобы она была предана забвению. Если, однако, мои обвинители не удовлетворятся сим общественным вердиктом, то пусть, по крайней мере, довольствуются тем, какой произнесет время. Ибо оно открывает в конце концов незримые изъяны любой вещи и, будучи отцом истины и беспристрастным судией, выносит всегда справедливый приговор о жизни или смерти писаний.

ПЕРВАЯ КНИГА О ПРИДВОРНОМ ГРАФА БАЛЬДАССАРЕ КАСТИЛЬОНЕ

Мессеру Альфонсо Ариосто

I

Наедине с собой я долго размышлял, дорогой мессер Альфонсо, что для меня труднее: отказать вам в просьбе, с которой вы так настойчиво и не раз ко мне обращались, или же исполнить ее. Ибо, с одной стороны, мне казалось крайне жестоким отказать в чем-то, и особенно в чем-то хорошем, человеку, которого я очень люблю и который, как я знаю, очень любит меня; с другой — браться за дело, не будучи уверенным, что сумею довести его до конца, казалось мне неподобающим для того, кто умеет ценить справедливые укоры, насколько они того заслуживают. После долгих раздумий я решил наконец испытать, какую помощь в силах оказать моему старанию симпатия и пылкое желание понравиться, которые в других случаях обыкновенно так умножают в людях усердие.