Сочиняйте сами

– Но есть и еще два других сходства. Одно – пунктуационное. Все они обожают точку с запятой и ставят ее там, где большинство предпочли бы запятую или тире. Второе менее очевидное, но для меня самое решающее. Умелый писатель с успехом может замаскировать каждую особенность своего стиля, за исключением одной – разбиения на абзацы. Манеру выражаться и синтаксис можно задать и контролировать посредством сознательных мыслительных процессов, но вот разделение на абзацы… Решение продвигаться короткими или длинными прыжками, перескочить на середине мысли или описания действия или же сначала завершить их – такие решения принимаются инстинктивно, исходя из глубинных черт личности. Я еще могу признать, что словесные сходства и даже пунктуационные являются лишь следствием совпадения, но не разбиение на абзацы. Три этих рассказа разделялись на абзацы одним и тем же человеком.

– «Сочиняйте сами», – отозвался я.

– Что?

– Так, ничего. Заголовок статьи, которую как-то прочитал в подвернувшейся «Таймс бук ревью». В ней обсуждалась идея, будто писателю следует только создавать своих персонажей, а потом предоставлять им самим развивать действие и сюжет. И этот парень решительно выступал против подобной идеи. Он утверждал, что сочинять нужно самим. Я еще подумал, что детектив, работающий над каким-то делом, сам сочинить ничего не может. Ведь все уже придумано. Сами посудите. Ладно, это из другой оперы. Один только вопрос: почему с учетом этих сходств никто не заметил, что все рассказы написал один и тот же человек?

– Вероятно, потому, что никто не собирал их вместе и не сравнивал их. До создания этого комитета они находились у разных людей.

Я вернулся к своему столу и сел:

– Что ж, мои поздравления. Значит, мне придется изменить свои догадки насчет дела. Полагаю, вы уже изменили.

– Нет. У меня их даже не появилось.

Я взглянул на часы:

– Четверть двенадцатого. Харви, должно быть, уже дома. Хотите похвастаться?

– Нет. Я устал и хочу спать. Спешить незачем. – Вулф оттолкнулся в кресле и встал.

Иногда он поднимает свою седьмую часть тонны к себе в комнату самоходом, то есть по лестнице, но этим вечером воспользовался лифтом. После его ухода я положил перед собой на столе три рассказа и примерно полчаса изучал разделение на абзацы, и хотя Лили Роуэн как-то заявила, будто утонченности во мне столько же, сколько в кувалде, – в тот момент, когда ее манера выражаться не задавалась и не контролировалась посредством сознательных мыслительных процессов, – я все же понял, что подразумевал Вулф. Затем убрал рукописи в сейф и задумался над проблемой груды бумаг на столе. Статус и функции обитателей старого особняка из бурого песчаника на Западной Тридцать Пятой улице четко определены. Вулф – владелец и комендант. Фриц Бреннер – повар и эконом и отвечает за состояние всего дома, за исключением оранжереи, кабинета и моей спальни. Теодор Хорстманн – нянька орхидей, никаких обязанностей и дел на нижних этажах у него не имеется. Ест он на кухне с Фрицем. Я же ем в столовой с Вулфом, кроме случаев, когда мы не разговариваем, тогда я присоединяюсь к Фрицу и Теодору на кухне, или меня куда-нибудь приглашают, или веду подругу в ресторан, а то и вовсе отправляюсь в ресторанчик «У Берта» за углом на Десятой авеню и наслаждаюсь бобами. Мои статус и функции зависят от требований конкретной ситуации, и именно вопрос, кто определяет эти требования, порой и приводит к тому, что мы с Вулфом не разговариваем. Следующее предложение получается таким: «Однако ответственность за груду бумаг на столе, поскольку она располагалась в кабинете, явственно лежала на мне», и мне остается только решить, оставить стол здесь или же начать с него новый абзац. Видите, сколь на самом деле тонок этот вопрос? Разбейте на абзацы сами.

Я стоял и обозревал груды бумаг, в которых были рассеяны различные сведения о четырех предъявителях претензий. При условии что один из них и написал все рассказы, кто же является наиболее вероятной кандидатурой? Мысленно я пробежался по ним.

Элис Портер. На четвертом десятке, не замужем. Словесный портрет отсутствовал, но имелась фотография. Полноватая, фунтов сто пятьдесят. Круглое лицо, маленький нос, глаза посажены чересчур близко. В 1955 году проживала в Коландер-Хаусе на Западной Восемьдесят второй улице – общежитии для девушек и женщин, которые не могут себе позволить чего-то более изысканного. Нынче обитает около Кармела, в шестидесяти милях к северу от Нью-Йорка, в домике, предположительно купленном за денежки, что она урвала у Эллен Стердевант. В период между 1949 и 1955 годами Элис Портер опубликовала в журналах четырнадцать детских рассказов, а в 1954-м – одну детскую книжку «Мотылек, который ел арахис» в издательстве «Бест и Грин», но успехом та не пользовалась. Портер вступила в Национальную ассоциацию писателей и драматургов в 1951-м, через три года ее оттуда исключили за неуплату взносов, но в 1956-м она вступила в организацию снова.