Сочинитель, жантийом и франт. Что он делал. Кем хотел быть. Каким он был среди друзей

Надо отметить, что дилогия Нгуен Динь Тхи среди вьетнамских романов выделяется еще и той ролью, которую в ней играют люди творческих профессий – писатели, музыканты, живописцы. В этом, очевидно, нашли свое отражение долгие раздумья автора об общественной функции и значимости интеллигенции, ее месте в социальной и духовной жизни народа. Разумеется, это в какой-то мере усложнило задачу автора. Но Тхи всегда интересовала соотнесенность реальной действительности, ее художественного изображения и самого творца эстетических ценностей. В одной из своих статей он писал, что внутренние законы искусства гораздо важнее надуманных приемов и правил, которые, точно тюремные стены, ограничивают кругозор и изобразительные средства художника. «Когда… эти стены будут разрушены, пределом творческого простора станет лишь собственная способность идти вдаль». Именно постижение законов творчества и зрелость таланта позволили Тхи воссоздать в его дилогии огромную панораму становления, роста и торжества революции, показать все слои тогдашнего вьетнамского общества в процессе их развития и взаимодействия, изобразить хозяйничавших в стране французских и японских колонизаторов, связать все это с ходом мировой истории. И в то же время события и факты – исторические события и факты и те, что вымышлены автором, – выписаны с той же подробностью и точностью, как и в малой его прозе. Роман Нгуен Динь Тхи поистине реальность, воплощенная в слове. И, я думаю, другим он быть не мог. Ведь не случайно в своей книге «Работа писателя-романиста» (1964 г.) он сравнивает автора, оторвавшегося от реальной действительности, поправшего ее ради «чистого» вымысла, с человеком, танцующим в одиночестве перед зеркалом.

Здесь я позволю себе еще одно отступление. Это будет отступление о нас с вами, о русских людях и о России. Есть в романе у Тхи два персонажа: Нина – она скрипачка и Федор – пианист. Оба играют в баре «Галльский петух», хотя, судя по всему, это музыканты серьезные; оба стремятся в Россию, на родину и в разное время при различных обстоятельствах покидают Ханой. Это не выдумка автора. Знаю и я понаслышке: в те времена несколько русских людей жило во Вьетнаме. Кто, почему – не ведаю: эмигрантские судьбы запутанны и темны. И вряд ли были они такими, как их вывел Тхи. Особенно Федор, отмечавший вместе со своим вьетнамским другом каждую победу Советской Армии над фашистами. А может, и были… Во всяком случае, для Тхи они быть другими не могли. Ибо это важный для него голос России в той многосложной оратории, с которой можно сравнить его роман. (Кстати, оправдаю это сравнение: Тхи – музыкант, и музыкант изрядный: песни, написанные им еще в годы Сопротивления, поют и доныне.) Россию, незримо присутствующую в романе в сводках новостей, спорах героев, авторских отступлениях, Тхи хотелось очеловечить, воплотить в плоть и кровь людей, живущих рядом с вьетнамцами, делящих с ними горе и радости. Русский голос этот в творчестве Тхи не одинок. О России, Советском Союзе говорится не раз в его очерках и статьях, где он всегда подчеркивал, что учился и учится у русской и советской литературы, старался донести до своих вьетнамских коллег и конечно же до читателей своих непреходящее величие произведений Достоевского, Толстого, Горького. К творчеству Горького он обращается особенно часто. Есть у него поэма «Песня о Черном море». В основе ее сюжета исторический факт: в 1919 году будущий второй президент Вьетнама, тогда совсем еще молодой человек, товарищ Тон Дык Тханг, поднял вместе с французскими моряками над одним из кораблей военной эскадры, посланной к берегам Одессы, красный флаг. В поэме событие это дано на широком, своеобразно выписанном фоне Одессы, где Тхи побывал после II съезда советских писателей в 1954 году. Он был гостем и других наших писательских съездов, приезжал в творческие командировки, на отдых. У него немало друзей среди наших писателей и поэтов. К шестидесятилетию Октября Тхи написал для «Литературной газеты» небольшой очерк «Люди слышат», где сравнивал нашу революцию с восходом солнца, озарившим путь всем людям планеты. Я помню, как этот очерк цитировал пожилой рабочий на митинге в клубе Московской картонажно-бумажной фабрики. Коллектив ее передал тогда в дар недавно созданному издательству Союза писателей Вьетнама 100 тонн бумаги. Потом бумагу эту везли во Вьетнам морем, и Тхи встречал ее вместе с другими писателями в Хайфонском порту. Тогда, на митинге, он сказал: «Я не знаю, товарищи, чьим книгам посчастливится быть отпечатанными на вашей бумаге. Но, поверьте мне, это будут хорошие книги…»