Содержательное единство 1994-2000

Шестое. Гайдар и Чубайс здесь чувствуют подвох. И очень красочно возражают на предложения о введении чрезвычайного положения. А чего хотят-то по-крупному? "Я сидел и думал, чего-то очень-очень хотелось.. То ли Конституции, то ли севрюжины с хреном". Так чего же? И кто тот "городовой", который должен разгонять за антисемитизм КПРФ? Он-то и будет главным антисемитом, утвердившимся на подобном разгоне и протянувшим потом руку основным и наиболее стойким из разгоняемых им борцов? Так что ли?

Седьмое. Если я неправ, то что означают апелляции господина Киселева к привозу товарища Ленина в пломбированном германском вагоне? Что, Киселев не знает, что вагон был для творцов этого пломбированного мифа, я извиняюсь, не германским, а тем самым, о котором говорил Макашов? Варбург, Кун, Лейб, Шифф и Парвус – на первое, второе и на десерт. Мы эти "песни" наизусть выучили еще в 70-е годы. Германский вагон – это одна из кнопок, неизбежно включающая весь миф о пресловутом "коммунистическом жидомасонском заговоре". И что же Киселев? Помните анекдот 70-х годов? "Кто нажал красную кнопку? Ты? Ты?!! А. черт с ней, с Голландией!" С либерально-антикоммунистической, надо понимать, в данном случае?

Восьмое. Борьба с "красным" антисемитизмом КПРФ так глубоко двинет вперед "белый" антисемитизм, что стране гарантирован весь набор удовольствий, с этим связанный. Чечня покажется "детским лепетом". А поскольку энергии на действия все равно нет – то распад России обеспечен.

Может, об этом и беспокоятся?

Вывод один: надо не гасить окна, а зажигать разум. А если окна все же погашены, то хотя бы порассуждать в темноте. Ритуальность предполагает подобное. "Будит мысль", как говорил один политический классик эпохи распада СССР и гашения окон. Не к темноте будь помянут..

25.03.1999 : Анатомия безумия

Сергей Кургинян, Юрий Бялый

Об истоках югославского кризиса и его влиянии на мировую и российскую политику

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1999. #1

1. Балканский стабилизатор

Крайне острая реакция огромной части мирового общественного мнения, и в том числе на Западе, на начало агрессии НАТО в Югославии показывает, что синдром сытого, благополучного безразличия к чужой крови и боли еще не стал доминирующим фактором мировой политики, позволяющим отодвигать границы дозволенного в любом направлении и в любых пределах. Однако эмоциональность восприятия происходящего с акцентом на искреннем негодовании – плохой советчик для принятия решений, то есть для эффективного политического действия. И приходится констатировать, что и в реакциях общественных деятелей, и в публичной риторике отечественных и зарубежных политиков явно недостаточно того холодного анализа, на основе которого и строится прежде всего конструктивная властная эффективность.

В аналитическое рассмотрение не вводятся слишком многие из тех политических очевидностей, которые составляют главный нерв югославского процесса. И потому напомнить о них сейчас более чем своевременно.

Прежде всего, Балканы во все исторические времена были особым местом Европы. Эта зона европейско-азиатских коммуникаций и крайне важных торговых путей просто в силу своего географического положения оказывалась транзитом и, соответственно, местом "выяснения отношений" между возникавшими и уходившими в небытие историческими империями. Древняя Греция, Рим, Византия, Венгрия, Болгарское царство, империя Османов, империя Габсбургов – лишь часть тех исторических субъектов, которые в своей экспансии прокатывались военными, миграционными, этнокультурными, конфессиональными и пр. волнами по региону, оставляя за собой неизгладимые следы в виде крайне сложного чересполосного этно-общинного и конфессионально-общинного расселения и наслаивающихся друг на друга пластов взаимных исторических обид.

Кроме того, в результате указанных процессов Балканы оказались уникальным историческим стыком сразу трех цивилизаций – католической, православной, исламской, что даже в нынешнюю сравнительно секуляризованную эпоху, как мы убеждаемся на каждом шагу, имеет огромное значение и также является неотменяемым историческим "следом" в судьбах Балкан.

Те, кто в сегодняшнем "глобализующемся" и модернизированном мире склонен рассматривать подобные следы как книжную архаику, глубоко ошибаются. Историческая память народов, живущих в подобных местах, неизбежно хранит и воспроизводит огромный и сложно выстроенный комплекс исторических и мифоидеологических конструкций, которые только и в состоянии обеспечить самоидентификацию и самосохранение. Все это историческое и мифоисторическое наследство живет в памяти людей, дышит из прошлого в современность и оказывает огромное, иногда решающее влияние на политику.

Главное, что следует из сказанного, – исключительная сложность и радикальность исторических противостояний в регионе. И именно эта радикальность и сложность противостояний сделали Балканы тем "чувствилищем Европы", где "во времена перемен" сходятся, напрягаются и лопаются тонкие нити множества мировых процессов.