Содержательное единство 2001-2006

А почему это в ней идеи не будут рождаться и идейные социальные группы не начнут возникать (это, как мы помним, основное условие недопущения тоталитаризма)? Значит, они будут возникать. И их надо будет давить. А идеи выкорчевывать. А как? "Джузеппе, как ты меня любишь?" Значит, с помощью полиции, которая будет выкорчевывать не враждебные смыслы, а смыслы вообще. И с помощью информационной кампании, которая будет базироваться не на проповеди какого-то смысла, а на сознательном затягивании в бессмыслицу (жестком затягивании, ибо нужна профилактика против любого смыслообразования).

Это что – не рабство? Не несвобода? А знаете, как это все называется? Это и есть постмодернизм в политическом значении данного термина! Значит, начинается все скворцами, верещащими про либерализм и свободу (фаза #1), а кончается специфической публикой, которая заявляет:

Эй, довольно скулить про скворчонка в груди!

Гриль из этих скворчат наш гран-при. Се ля ви!

Мы скворчатиной вскормим мясников бытия.

Отсекут они смысл и оставят тебя,

Изнь…

То есть жизнь, лишенную какой-либо смысловой заданности. Причем абсолютно лишенную любой такой заданности… Цитирую здесь свою собственную поэтическую драму "Изнь".

Я даже не буду экстраполировать, во что это обернется. Я просто вижу, что к этому идет. Что фон хайеки, попперы, арендты, гайдары и иже с ними – это фаза #1, которая сознательно волочет за собой фазу #2. Под вопли о свободе свобода исчезает на фазе #1, ибо вместо нее навязывают нечто другое, грубо говоря, не "свободу для", а "свободу от".

Ты свободен быть один, но ты не свободен быть вместе. Ты свободен не верить, но ты не свободен верить. Или объединяться для отстаивания своей веры. Веры или чего-то другого – ценностей, смыслов, неважно. Начнешь объединяться – стукнем по рукам. Начнешь сопротивляться – направим беспощадную (но абсолютно бесценностную и потому нетоталитарную) полицию самого что ни на есть тайного образца.

Великий Инквизитор Шиллера или Достоевского – он хоть прямо говорил: "Тленью, но не свободе". Все эти борцы с тоталитаризмом – они ведь обратное говорят, а делают именно это.

Но я еще ненадолго вернусь к квартире и всему прочему. Что получается? Если у меня при ужасной тоталитарной советской власти была квартира и никто ее не мог отобрать (а теперь отобрали – и хрен их разберет, почему)… Если у меня была машина и я мог с ней что угодно делать (а теперь ее угнали)… Если у меня была дача, и опять – хошь продавай, хошь что (а теперь ее сожгли)… То почему я должен ощущать себя теперь более свободным, чем тогда? Даже просто на материальном уровне? Потому что у кого-то другого есть супердача и супермашина? Странная логика, согласитесь!

Чтобы быть свободным, я должен быть причастным чему-то. Это и есть "свобода для"… Чтобы быть причастным – я должен иметь средства реализации этой свободы, инфраструктуру, аппараты, технологии, возможности. Если я от всего этого отчужден, то почему я свободен?

Если я вижу, что моя цивилизация (предположим, Запад) гибнет от этого отчуждения, задыхается и разлагается в отсутствие смысловых перспектив, если я вижу, что эти перспективы отсекаются вполне определенными мясниками, если я вижу, что на месте этих перспектив поселяется просто смерть, то почему я не буду бороться? Потому что это тоталитарно?

А сидеть и ждать смерти? Ждать очередного концлагеря? Это по Арендт, по фон Хайеку? Это, как Федор Михайлович говорил, "супер флю"?

Суверенитет личности, говорите? Личность – она ведь как общество… Она того… Это самое… Огород… На нем ведь рядом – сорняки и огурцы с помидорами. Будем устраивать свободную конкуренцию сорняков с овощами? Знаете, как это называется? Акультурация, декультурация, как удобнее. Что, пропалывать нельзя, потому что тоталитарно? А не пропалывать – либерально? Что за подрывное тяготение к дикости? Что оно напоминает-то? А вот что!

Та же Ханна Арендт признает, что для фашизма идеология – это осуществление заповедей Природы. А для коммунизма (она аккуратнее пишет – "в советском варианте") – это реализация воли Истории. И, мол, что Природа, что История. Ни фига себе! Для Ханны Арендт что в лоб, что по лбу – что Природа, что История. А для меня – нет. И для Гегеля, и для Канта, и для Платона, и, что бы ни говорили, я убежден, для Аристотеля, для Спинозы, Декарта…

Потому что люди мы постольку, поскольку восстаем против природы. И началось это не в светское Новое время.

Это началось с идеи личного Бога, завета между Богом и человеком.

Это на следующем (вполне преемственном) этапе вылилось в богочеловеческое восстание против природы. И это тоже все понимают.

Это и стало Историей.

Это создает пути в Истории, а значит народы. Вы все это хотите уничтожить? Так прямо и говорите! Но не делайте вид, будто вам что История, что Природа. Тут либо-либо.

Ханна Арендт издевается над идеологиями. Она говорит, что они безвредны и безопасны, пока в них никто не верит всерьез. Она это распространяет на Законы Моисея и проповедь Христа – в них тоже не надо верить всерьез? А как, как в них надо верить? "Джузеппе, скажи, как?"