Содержательное единство 2007-2011

И никто этого не хочет замечать. Никто не хочет замечать, что это, по любым меркам, элементарно нечестно. А почему этого не замечают?

Прежде чем перейти к анализу поставленного вопроса, отмечу, что очерк Солженицына (а точнее, четыре статьи, составившие единый очерк) был опубликован в 1985 году в журнале "Москва", а затем в трехтомнике солженицынской публицистики. И никому уже тогда до него не было дела. Понятно, почему! Потому что на повестке дня была "оранжевая революция", имеющая своей задачей развал СССР и ограбление широчайших народных масс.

Придавать в этой ситуации какое-то общественное значение солженицынским размышлениям о нищете российского раннего "оранжизма" никто не собирался. Потому что такое представление автоматически переносилось на "оранжизм", разваливавший Советский Союз.

Ну, а теперь о том, почему никто не замечает, как Солженицын петляет, используя то имманентно-публицистический, то трансцендентно-апокалиптический тип всего на свете – лингвистики, риторики, аналитики, концептуалистики, историософии.

Да потому не замечают, что если это начать замечать – не будет Солженицына. И всего того, что с ним связывают, не будет. А оно, то, что с Солженицыным связывают, определенным группам все еще нужно.

Почему нужно? Потому, что на Солженицына все еще делаются определенные ставки. Эти ставки глубоко неверны. И я берусь показать это в данном анализе. Но они делаются! Они внутренне присущи существующей системе. Они как раз и придают этой системе определенное качество.

Система хочет казаться ОХРАНИТЕЛЬНОЙ ВООБЩЕ, и ей нужно стать наследником "солженицыновского охранительства" как такового. Но она не является "охранительной вообще". Она является охранителем конкретного порядка вещей. И этого она не хочет признавать (рис. 3).

Итак, есть охранительность вообще и есть охранительность по отношению к определенному устройству жизни. Дальше возникают следующие вопросы. (рис. 4)

Если устройство жизни плохое, то почему его надо защищать? Существует известная притча о тиране Сиракузском. Старуха все время молилась за тирана Сиракузского, а когда ее спрашивали, почему она это делает, она отвечала: "Я давно живу и знаю, что каждый следующий хуже предыдущего".

Однако это притча. А о чем нужно говорить без притчи – или расшифровав эту притчу? Какая философия стоит за этой "общей охранительностью"? Философия "примордиальности"!

В соответствии с этой философией, история вообще есть отпадение от "золотого века" и представляет собой абсолютно пагубное начало. То есть – вся история как таковая есть пагубное начало.

По этому поводу можно прочитать кого угодно из правых (типа А.Малера), которые объяснят, что история начинается грехопадением.

У меня возникает вопрос, что это за специфическая метафизика, в которой история начата грехопадением? Это не христианская, не библейская метафизика. Потому что с точки зрения метафизики христианской и библейской в целом (т.е. также исламской и иудаистической), история начата Творением. День первый, день второй, день третий… История – это "Книга Бытия", история Творения.

Таким образом, для того, чтобы заявить, что история начата грехопадением, надо глубочайшим образом извратить Писание. И это извращение происходит. Сначала до развала советской власти, а потом после этого развала.

В Москву – задолго до развала СССР – приезжает священнослужитель с Запада, епископ Василий Родзянко. Он живет в Троице-Сергиевой лавре и пишет там книгу – при покровительстве церкви и церковной опеке издания. Как она называется? "Теория распада вселенной и вера отцов".

Один из центральных тезисов этой книги состоит в том, что космологический "Большой взрыв", как "начало Вселенной" – это момент изгнания Адама из Рая.

Это – на фоне уже принятого 2-м Ватиканским собором, то есть католиками, положения о том, что "Большой взрыв" есть Сотворение мира.

Таким образом, с точки зрения католиков, существующая Вселенная, сотворенная большим взрывом, благословенна и нуждается в спасении.

А с точки зрения епископа Василия Родзянко, Вселенная сотворена грехом, и потому нуждается в ликвидации. Назвать эту метафизику метафизикой всей Русской православной церкви я не берусь. Но я задаю вопрос, почему в определенный момент (и тогда, в начале 80-х годов – явно по определенным спецсанкциям) в страну был ввезен эмигрант и направлен в Лавру писать книгу, согласно которой Вселенная сотворена грехом Адама? Ведь это же вопрос не спекулятивно-религиозный! Это вопрос мировоззренческой борьбы!

Соответственно, в принципе существуют два взаимно антагонистичных подхода (рис. 5).

Эти два подхода – происторический и контристорический.

Контристорический подход, в соответствии с которым революция, как говорил Бисмарк, "ненавистна как грех", предполагает, что вся история "ненавистна как грех". И тогда – история есть отпадение, история есть проклятие, история есть мерзость.