Содержательное единство 2007-2011

С майором Овчинским мы встретились, если мне не изменяет память, в 1988 году, когда он был работником НИИ МВД и занимался молодежной преступностью. Первой темой наших бесед как раз и были молодежные эксцессы в Казани. Затем мы быстро перешли на то, что было сопряжено с этими эксцессами (знаменитая банда "Тяп-Ляп" и прочее). А дальше, что называется, "и пошло, и поехало". Я тогда же сказал, что Овчинский – самый талантливый и многообещающий интеллектуал-практик, работающий в антикриминальной сфере. И рад, что не ошибся.

За без малого 20 лет нашей дружбы и совместной деятельности не было ни одного случая (и ни одного временного интервала), на котором я отказался бы от этого утверждения. Или от своей оценки нашего взаимодействия с Владимиром Семеновичем – как стратегического.

Объяснение #2 – или о том, как я отношусь к данному выступлению Владимира Овчинского. Данное выступление Владимира Овчинского я считаю очень удачным.

Объяснение #3 – или о том, как я отношусь к фактурам, практико-ориентированному подходу. Я считаю фактуры незаменимыми, а практико-ориентированный подход крайне ценным. И я не считаю, что публичная полемика по острым вопросам может быть оторвана от фактур и практики, в том числе юридической. Более того, я абсолютно убежден, что без фактур, представленных Андреем Карауловым, и без обсуждения юридической практики, осуществленного Владимиром Овчинским, все разговоры общего порядка были бы либо обесточены, либо существенно девальвированы.

Объяснение #4 – или о том, как я отношусь к так называемому "конкретному, практическому подходу". Я хорошо к нему отношусь. И в рамках альтернативы "конкретный подход – общие разговоры" – я всегда проголосую в пользу практического подхода. Другое дело, что я эту альтернативу считаю ложной.

Объяснительная часть завершена. Но она не исчерпывает подготовительного этапа. Чтобы исчерпать его, мне понадобится воспроизвести один сон экзистенциального свойства и одно воспоминание детства. Разумеется, подобные подготовительные упражнения важны не сами по себе. А потому, что в результате появятся необходимые средства понимания. То есть я как бы продолжаю строительство своего "дома для мысли".

Вначале – о страшном сне.

Володю Овчинского я вижу часто. Но одно дело увидеть вживе, а другое – по телевидению. Особенно когда человек выступает по теме, сходной с той, по которой он выступал 20 лет назад. Это как "Три мушкетера" и "Двадцать лет спустя". "Три мушкетера" – это майор Овчинский, рассказывающий о казанских бандах и "Тяп-ляпе". "Двадцать лет спустя" – это генерал Овчинский, рассказывающий об ульяновских ультра-бандах.

Что-нибудь изменилось? Да нет. И это прекрасно.

В передаче Караулова я увидел все того же молодого майора, ставшего генералом, но сохранившего и задор, и талант, и яркость, и ум, и убедительность. Только немного седины добавилось. У меня – так гораздо больше. Казалось бы, что может быть лучше? Но после того, как я все это увидел, мне почему-то приснился сон.

Что прошло еще 20 лет. Что мы находимся не в 2007, а в 2027 году. Мы с Владимиром совсем уж изменились. Как минимум, тотально поседели. Да и не только – время свое берет. Андрей Караулов тоже изменился. Но мы вместе обсуждаем молодежную преступность. Андрей Караулов сообщает данные о каннибализме в Волгоградской области. Владимир Овчинский обсуждает юридические казусы, порождающие эту ужасную каннибалистскую аномалию. А я углубляю и обостряю обсуждение, предлагая дополнительные теоретические аспекты.

Ничего унизительнее этого сна я в своей жизни не видел.

Кто виноват? Овчинский, Караулов, я, наконец? Никто не виноват. Каждый исполняет свой долг. Караулов дает фактуры и организует системный диалог. Овчинский делает точные профессиональные замечания. Я концептуализирую… А подростки пожирают друг друга.

Когда-то по сходному поводу в "Тихом Доне" Шолохова Григорий Мелехов говорил: "Не я виноват – жизня виноватит…". И тут же добавил: "Я так думаю, неверно жизня устроена. И может, я в этом виноватый".

К чему я это? К тому, что мы уже обсуждали молодежную преступность перед распадом СССР. Теперь обсуждаем ее в специфической российской ситуации. Этакое "дежа вю". И если за что-то стыдно, то за его респектабельность. А также за само "дежа вю".

Сон, конечно, лжет. Ничего такого не будет. Все произойдет гораздо раньше 2027 года. И гораздо более беспощадно. Но сон для меня – это тоже некая вводная.

А теперь от сна – как материала для предстоящих рефлексий – я перехожу к детскому воспоминанию. Которое, опять-таки, материал для того же самого.

С Владимиром Овчинским мы подружились, будучи уже взрослыми людьми. А есть такая особая категория – друзья детства. Чаще всего это лишь объекты для ностальгии. Но в случае с Михаилом Шимелевичем это не так. Мы дружим с ним с 1964 года. И эта дружба не осталась только сладким воспоминанием. Она длится по сию пору и носит деятельностный (а не "ностальгийный") характер.

Ну, так вот. Наша детская дружба была настолько прочной, что мы решили пойти вместе в один вуз.