Содружество Султаны

Хади повез свою юную жену на медовый месяц в Марокко. Хотя я старалась не думать о нынешних страданиях Муниры, все же мне хотелось убедиться, что с ней все в порядке. Я позвонила Таммам узнать, нет ли новостей от новобрачных. Я страшно рассердилась, когда Таммам призналась, что не осмелилась попросить у Хади номер телефона гостиницы, в которой они должны были остановиться. Я швырнула телефонную трубку, с трудом сдержавшись, чтобы не высказать Таммам все, что я думаю о ее беспредельной глупости.

Делать было нечего — оставалось только ждать. К моему позору, мне ужасно хотелось выпить, но я боролась с этим греховным желанием.

Через несколько часов смущенная Таммам сама позвонила мне и сообщила, что Мунире удалось тайком воспользоваться телефоном, когда Хади вышел из номера. Она сказала, что безмерно ненавидит и боится своего мужа и даже не думала, что способна на такое.

Повесив трубку, абсолютно разбитая, в полном отчаянии я легла поперек кровати. Я не чувствовала своего тела. Силы покинули меня. Ни я, ни кто другой ничем не могли помочь Мунире. Теперь она стала официальной женой Хади.

Несколько лет назад я узнала, что власти нашей страны ни при каких обстоятельствах не вмешиваются в частные отношения между мужчиной и женщиной. Проходят тысячелетия, а наши саудовские женщины как были раньше, так и сейчас остаются собственностью мужчин. Как я ненавидела нашу беспомощность!

По щекам текли слезы. Сердце мое сильно билось. Я срочно решила мысленно переключиться на другие темы. Да, я должна чем-нибудь заняться. Я совершенно не знала, как обстоят дела с нашими семейными запасами алкоголя, и собралась провести ревизию. «Я совсем не собираюсь выпить, — говорила я себе, надевая халат, — просто хочу убедиться, что никто не ворует наши дорогие и редкие вина». Поскольку алкогольные напитки запрещены в Саудовской Аравии, купить большое количество алкоголя на черном рынке стоит огромных денег. Бутылка ликера стоит от 200 до 350 саудовских риалов ($55-$95).

Как сомнамбула, я прошла к лучшей части нашего дворца, к недавно великолепно отделанным комнатам, украшенным живописью, гобеленами, западноевропейской антикварной мебелью. В прошлом году мы с Каримом наняли малайзийского дизайнера, который с энтузиазмом принялся за работу. Он взял команду строителей, которые снесли старые стены, поставили арочные окна и соорудили куполообразные потолки, к которым устремлялись высокие колонны, сделав в этих помещениях еще и потайные комнаты. Все гармонировало и по цвету, и по текстуре: персидские ковры, шелковые портьеры, мраморные полы, которые идеально подходили к итальянской и французской антикварной мебели. Сочетание арабских орнаментов и арок, выполненных в традициях Центральной Европы, а также роскошь современного итальянского искусства создавали совершенно уникальную романтическую интимную обстановку, предмет внимания и зависти наших царственных родственников.

Пройдя через огромную гостиную, я попала в сигарную и винотеку, в которой обнаружила одну из наших филиппинских служанок, вытиравшую пыль на винных полках красного дерева. Резким тоном я велела ей заняться чем-нибудь другим, а сама начала считать бутылки. Я обрадовалась, обнаружив, что Карим значительно пополнил наши винные запасы. Я насчитала более двухсот бутылок различных водок и около шестидесяти бутылок других крепких напитков.

С легким сердцем я прошла в прохладное помещение, целиком отделанное дубом и специально построенное для хранения нашей винной коллекции, в котором поддерживалась определенная температура и влажность. После двухсотой бутылки я прекратила считать.

У нас действительно хорошие запасы, решила я. Мои мысли потекли в опасном направлении. Наверняка Карим не заметит пропажи нескольких бутылок с разных полок. Пока я рассматривала нашу внушительную коллекцию, меня стали одолевать знакомые искушения. Моя клятва о воздержании легко была забыта. Я спрятала две бутылки шотландского виски под просторным халатом и, дав себе слово, что выпью всего один стаканчик, поднялась по винтовой мраморной лестнице в свои апартаменты.

Оказавшись у себя, я сразу же заперла двери и с любовью стала гладить похищенные бутылки. После чего я выпила виски в надежде, что таким образом мне удастся избавиться от навязчивого образа страдающей Муниры.

Через двадцать четыре часа я очнулась от звуков взволнованных голосов где-то совсем рядом со мной. Я открыла глаза от пощечин, которые ощутила на своем лице. Я услышала, как кто-то выкрикивал мое имя:

— Султана!

Я увидела склоненное надо мной обеспокоенное лицо Сары.

— Султана! Ты слышишь меня?

Я встревожилась. Физическое мое состояние было ужасным. Я решила, что попала в автомобильную аварию и теперь приходила в себя после комы.

Я слышала, как плакала Маха:

— Мама, проснись!

Сара успокаивала мою дочь:

— Слава богу, Маха, она еще жива.