Содружество Султаны

Когда я наконец открыла глаза, первое, что я увидела в невыносимо ярком свете, — лицо Карима. Внезапно воспоминания о том, как он проснулся и обнаружил свою жену в стельку пьяной, вспыхнули во мне. Надеясь на чудо, которое каким-то образом развеет ночной кошмар, я снова крепко закрыла глаза и стала истово молить Бога, чтобы он сделал так, будто вчера вечером вообще ничего не произошло, а все это было только страшным сном.

Когда снова взглянула на Карима, я поняла, что Господь не внял моим молитвам. Печальные, все знающие глаза Карима разбивали мою надежду, что ему ничего не известно о моем тайном пристрастии к алкоголю. Слова были лишними, выражение лица Карима говорило мне, что он в курсе моих серьезных проблем с алкоголем.

Голос мужа был обманчиво спокоен:

— Султана, как ты себя чувствуешь?

Я прекрасно понимала, что моя дальнейшая жизнь кардинально изменится, так как теперь, без вариантов, я перехожу в разряд презренных и разведенных жен. Ужас от этой мысли сковал меня так, что я не могла выговорить ни одного слова.

— Султана?

Я с трудом выдавила:

— Со мной все в порядке, муж.

Карим кивнул.

Мы долго смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Ни у одного из нас не хватало мужества продолжить разговор.

Во время этой паузы присутствие духа медленно начало возвращаться ко мне. Я быстро напомнила себе, что еще неизвестно, насколько Карим осведомлен о моих запоях, что, возможно, мне стоит следовать мудрой арабской поговорке: «Язык твой — лошадь твоя, и, если ты ослабишь поводья, она понесет тебя».

Я уцепилась за надежду, что Карим, вероятно, думает, что мое вчерашнее состояние — это лишь случайность. В конце концов, в течение нашего брака мы с Каримом с удовольствием позволяли себе немного выпить, и Карим никогда не выражал своего неудовольствия по этому поводу.

— Султана, нам надо поговорить.

Я молчала.

Опустив взгляд, Карим потер глаза и, набрав в легкие воздуха, сказал:

— Я всю ночь не спал. — С тяжелым вздохом он снова посмотрел на меня. — Я не мог понять, как же тебе удавалось так долго скрывать от меня свое пристрастие к алкоголю.

— Пристрастие к алкоголю? — с трудом выдавила я из себя.

Не обращая внимания на мой вопрос, Карим продолжал, не спуская с меня глаз, тихо произнося слова, слышать которые я совсем не хотела:

— Пожалуйста, давай не будем тратить наше время на твои попытки доказать, будто ты невинна, когда ясно, что ты виновна. Я уже поговорил с Сарой. И теперь я знаю, что ты часто напиваешься во время моих отъездов.

Бессмысленно было это отрицать. По его страдальческому выражению лица я понимала, что Карим узнал всю правду. От этой страшной мысли мне сдавило грудь.

Я заплакала.

— Этого больше никогда не повторится, — ломая руки, в слезах выкрикнула я. Я уже живо представляла себе злобные сплетни, которые поползут обо мне по всей нашей большой семье Аль Саудов. Моя репутация навсегда испорчена.

— Ты плачешь как ребенок, оттого что не можешь отвечать за себя как женщина?

Слова Карима были для меня как нож в сердце, но я не могла остановиться и продолжала плакать. Самое худшее случилось. Моя сильная зависимость от алкоголя раскрыта, и я не знала, что мне делать. Карим, конечно же, разведется со мной. Этот скандал ужасно отразится на детях. Мой ненавистный брат, Али, будет счастлив, что моя жизнь закончится у разбитого корыта. А мой номинальный отец получит еще большее оправдание своей нелюбви к младшей дочери, рожденной от первой жены Фиделы. Мои рыдания стали еще горше.

Мои искренние слезы смягчили сердце Карима. Он поднялся и подошел ко мне. Сев на край кровати, он стал убирать волосы с моего лица.

— Дорогая, я не сержусь на тебя, — сказал он. — Я сержусь на себя.

Я в недоумении посмотрела на Карима.

— Почему ты сердишься на себя? — поинтересовалась я.

— Я не видел того, что происходит у меня под носом. — Он ласково вытер слезы с моего лица. — Если бы я не был постоянно занят делами, я бы давно узнал о твоей проблеме. Султана, прости меня, пожалуйста.

Я почувствовала страшное облегчение. Карим был готов взять груз ответственности за мои проблемы на себя. Он винил себя, а не меня. Я снова спасена!

От мысли, что в очередной раз, без всяких усилий с моей стороны смертный приговор отсрочен, мне стало легко и беззаботно, и я готова была уже во всем согласиться с Каримом и сказать: да, конечно, это все из-за того, что ты занимался только своими делами. Забыл обо мне, своей жене. И только я открыла рот, чтобы все это произнести с самодовольством победительницы, как ощутила в комнате присутствие духа мамы. С трудом дыша, я посмотрела вокруг. Хотя я не видела матери, но я инстинктивно чувствовала, что она здесь и наблюдает за нашей беседой.

— Султана, с тобой все в порядке? — С озабоченным видом он нежно погладил меня по лицу.