Софи Лорен

"Когда Чарли показал ее Софи, я подумал, что с ней сейчас произойдет что-то ужасное — такое было у нее выражение лица, — вспоминал продюсер Джери Эпштейн. — Он объяснил ей, что по замыслу у ее героини нет ни цента. Однако до Софи, которая привыкла быть дорогостоящей и эффектной звездой, это не доходило. В следующий раз она звонила уже из Парижа и предупредила нас, что собирается заказать одежду от Кристиана Диора. Так это все и продолжалось".

До этого Чаплин никогда не снимал фильмы в цвете, поэтому у него не было соответствующего опыта работы с гримом. Когда Софи появилась на репетиции в своем обычном, хотя и вряд ли обыкновенном для большинства, боевом раскрасе, он пришел в ужас. "Иди и умойся, — приказал Чаплин. — Мне не нравится эта татуировка".

Софи повиновалась, но, когда вернулась, сказала Чаплину: "Я чувствую себя, словно голая". Он ответил, что, напротив, она выглядит даже еще более красивой, однако попросил актрису что-нибудь сделать с ее прической. "Это слишком великолепно. Каждая прядка на своем месте, слишком безукоризненно", — заявил он.

Софи запустила пальцы в свои волосы, проделала какие-то манипуляции и спросила: "Так вам больше нравится?" Чаплин кивнул утвердительно. Однако, когда через минуту он отошел, она вернулась в гримерную и снова причесалась так, как ей нравилось. Когда начались съемки, Софи продолжала играть с ним в ту же игру, однако вскоре отказалась от нее, так как появились гораздо более важные проблемы.

После того как Чаплин познакомил ее с оператором Артуром Иббетсоном, Софи предельно мягко постаралась объяснить, как им следует вести себя, чтобы во время съемок она чувствовала себя удобно. Можете называть ее сумасшедшей неаполитанкой, но она считает, что ее профиль слева более подходит для комедий, а правый для драм. Поэтому, когда король комедий занимает место режиссера, она хочет, чтобы он показывал ее профиль только слева или анфас, слегка повернутый влево.

Начались трудности и с Марлоном Брандо, который арендовал роскошную квартиру в лондонском районе Белгравиа и привез с собой двух приятелей: Кристиана Маркуа, французского актера, по слухам, его любовника, и Эстер Андерсон, молодую актрису с Ямайки, которая училась актерскому мастерству у его преподавательницы Стеллы Адлер. Прибыв в декабре, чтобы вкусить радости лондонской жизни, Брандо к началу съемок был на грани изнеможения. Съемки начались 24 января 1966 года. Рано утром в этот день актер позвонил Джери Эпштейну и заявил, что он болен и не может прийти.

Чаплин, который сам только что перенес грипп и не очень хорошо себя чувствовал, воспринял эту новость очень спокойно и сказал Эпштейну: "Я не Господь Бог, и, если он болен, пусть болеет". Они начали без Брандо, и в течение трех полных дней снимали сцены, в которых были заняты Софи и сын Чаплина, актер Сидней, игравший роль партнера Брандо по бизнесу. На четвертый день они намеревались перейти к сцене в бальном зале, для которой требовалось две сотни статистов и который должен быть снят в течение двух дней, так как место в студии заранее забронировали для другого фильма. Брандо поклялся, что обязательно примет участие в этом эпизоде.

"В восемь тридцать утра, — вспоминал Джери Эпштейн, — прибыли Софи и Чарли, чтобы начать репетиции. Прошло два часа, Марлона нет. Чарли был на грани взрыва. Это действует так деморализующе, когда две сотни людей толкаются по залу в ожидании съемок, пьют чай, едят сэндвичи, играют в карты, а грим между тем начинает "плыть". Наконец поступило сообщение, что Марлон вышел из дома и находится на пути в студию. Чарли шагал по комнате, словно зверь, загнанный в клетку, присаживаясь на секунду, нервно стуча пальцами по столу. Софи сказала: "Когда явится Марлон, вам следует его выгнать. Вы не должны позволять ему вести себя таким образом".

Чувствуя, что Софи подбивает Чаплина на взрыв, Эпштейн попросил ее не вмешиваться. Он не хотел скандала на глазах у всей массовки. Неожиданно сообщили, что Брандо находится в гримерной и готов сниматься. "Через несколько мгновений он вышел на съемочную площадку, словно невинный маленький мальчик, — вспоминал Эпштейн. — Чарли обрушился на него, как торнадо. Он схватил Марлона за руку и сказал: "Слушай, ты, сукин сын, отныне ты работаешь на Чарли Чаплина. Если думаешь, что ты пуп земли, садись на следующий же самолет и убирайся в Голливуд, мы обойдемся без тебя".